лежал два дня будто во сне. Александр решил, что я нуждаюсь в отдыхе, и
послал сюда за тобой.
путь, так хотелось увидеть тебя.
прихлебывая вино и рассматривая новую рабыню.
рассказать ее и послушать самой о великой битве.
орехов и поднялся. Таис проводила его до ступенек веранды.
какое не описывал и сам Гомер. Сверкающий золотом, загорелый всадник в
белых шелках на чудесной белой лошади казался полубогом. И хотя глубокая
морщина пересекала лоб между бровей, а углы рта окружала двойная борозда,
прищуренные глаза, светлые и бесстрашные, смеялись.
И как зовут ее? - восклицала восхищенная гетера.
камням. Моя Мелодия бежит, будто льется и журчит река...
Таис наряд персидской царевны. Гетера отвергла его, сказав, что не хочет
рядиться в чужеземный наряд, и надела лишь диадему из редкостных камней,
искрившихся на солнце тысячами огоньков. На шее она оставила голубое
ожерелье храма Реи, а щиколотки, как для танца, украсила звенящими
перисцелидами из электрона с бирюзой.
увидела свою кобылу - в золотой сбруе, с форбеей, украшенной крупными
турмалинами, такой же дивной розовой окраски, как на подаренных ей
флаконах Кибелы. На потнике лежала шкура редкостного рыжего с черными
полосами зверя - тигра.
серебряные браслеты с бубенчиками. Салмаах как будто чувствовала красоту
своего наряда и гордо выступала, перезванивая копытами, так же как и
подходящая к ней Таис, чьи ножные браслеты звенели при каждом шаге.
бок по широкой дороге к главному входу в святилище Кибелы. Тессалийцы
пели, и Таис попросила их ударять в щиты в такт боевой песне. Как в день
большого праздника, стражи распахнули ворота в обеих стенах. Воинственная
кавалькада вступила в первый двор. Здесь Таис и Леонтиск спешились и,
встреченные жрецами-копьеносцами, пошли к калитке в низкой ограде,
отделявшей мощеный двор от аллеи кипарисов, в конце которой находился
горбатый мостик и лестница, перекинутая над бассейном сада прямо на нижнюю
террасу. По ту сторону калитки к ним приблизилась нагая привратница. Она
собрала в горсть свои густые волосы, окунула их в серебряную чашу с
ароматной водой и брызнула на входящих. Внезапно она вскрикнула и закрыла
лицо руками. Таис узнала свою финикиянку.
подошла к За-Ашт и с усилием отвела ее ладони от пунцового лица.
делать что-то невыносимое, она отказалась, ее послали в храм Анаитис и
после вторичного бунта приставили сюда - привратницей и первой утехой
усталых паломников.
спрятала лицо, вздрогнув от нетерпеливого стука копий, резко опущенных
жрецами на землю.
чем в ее просьбах отпустить в храм.
жрица вместе со жрецом встретила их не в храме, а на нижней веранде -
новый знак почтения. Леонтиск поклонился ей и, подражая Таис, принял на
лоб мазок душистого масла. Затем он развязал большую кожаную сумку,
которую бережно нес сам всю дорогу, и подозвал копьеносца, тащившего
вторую. На широкий выступ цоколя храма высыпалась груда золотых и
серебряных цепей, браслетов, крупных драгоценных камней, искусно
выкованных бесценных диадем. Из второго мешка с глухим тяжким стуком
высыпались золотые слитки.
привыкли носить такие тяжести.
- воистину дар Александра был царским.
она, - надеюсь, что она довольна?
финикиянку За-Ашт.
храме.
он.
не стоит и сотой части. Можешь получить свою строптивую рабыню назад!
попрощалась с властительницей знаменитого храма.
к Салмаах, оросив ее шею слезами. Один из воинов дал ей нарядную хламиду и
посадил за спину. Тем же порядком тессалийцы выехали со двора, и Таис
навсегда покинула обитель Кибелы, Великой Матери и Владычицы Зверей.
степью. Конный отряд Леонтиска переправился на левый берег Евфрата, и
пошел на юг наперерез большой излучине, параллельно древней "царской
дороге" из Эфеса в Сузу. Восемьсот стадий было до устья реки, впадающей в
Евфрат с востока. Там их ожидали большие лодки. Евфрат мог нести целые
корабли, и единственным недостатком плавания была извилистость реки.
Расстояние до Вавилона более чем удваивалось, однако можно было плыть
безостановочно, целыми сутками, сберегая силы лошадей, которых тоже
погрузили на корабли. Даже такие ярые конники, как тессалийцы, и те
согласились с планом своего начальника.
его до Вавилона и добыли повозку. Таис приказала За-Ашт сопровождать
тессалийца. Финикиянка сверкнула глазами на Эрис, вытеснившую ее из сердца
госпожи. Но Таис притянула к себе обиженную финикиянку и шепнула ей
несколько слов. Та вспыхнула, опустила глаза и послушно стала собирать
удобную постель для перевозки юноши.
верхом. Хмуря брови, Эрис клялась не подвести хозяйку. Поколебавшись. Таис
решила уступить Боанергоса рабыне, а самой ехать на Салмаах. Она
посоветовала Эрис поддерживать ноги в согнутом положении с помощью ремня,
накинутого на плечи и прикрепленного к обеим щиколоткам. Персидский потник
накрыли тонкой шершавой тканью, сохраняющей разгоряченную кожу всадницы.
Конические афинские солнечные шляпы здесь не годились из-за ветра. Женщины
решили замотать головы тюрбанами из черной материи. Этот совет дали Таис
освоившиеся со зноем месопотамских равнин воины Леонтиска.
македонцев. Как всегда, сборы и неполадки оттянули выступление. Отряд
тронулся вперед при высоко стоящем солнце, которое, как гневный владыка,
стремилось согнуть неугомонных людей в рабской покорности.
Ноздри гетеры раздувались, вдыхая знойный и горький сухой воздух.
Победа! Под Гавгамелой Александр разбил новые полчища Дария! Хотелось
петь, гарцевать, подняв Салмаах на дыбы, учинить какую-нибудь шалость.
Сдерживая смех, она слушала Леонтиска. Начальник конницы сперва
рассказывал разные смешные приключения, случившиеся во время похода к