ровке, а нам - что не живет с нею совсем... Впрочем, не наше дело. Мало
ли какие у нее причины?.. Однако они не разведены. Это уже плохо. Пожа-
луй, не стоит осложнять обстановку.
о... А с генералом я сам после поговорю.
сказала Светозара Петровна услужливо. Ее общественный темперамент пря-
мо-таки выплескивался из души и тут же находил себе желанные русла.
концерт художественной самодеятельности. Светозар Петрович зачитал спи-
сок выступающих и названия номеров. Дабы подать пример, Правление во
главе с Рыскалем тоже в полном составе подалось в артисты - Рыскаль даже
со всем семейством. У него дома было заведено петь, и уже давно сущест-
вовал вокальный квартет, где запевалой была Клава.
росе, наметилось осложнение. Светозар Петрович, сделав печальную мину,
доложил, что вынужден был отстранить от участия в концерте трех самодея-
тельных авторов: один из них предлагал басню собственного сочинения, а
двое других - молодая супружеская чета - сочинили песенку под гитару,
которую и намеревались исполнить на концерте.
рович.
мянутых сочинений. На листках стояли фамилии авторов и номера квартир.
и не слишком остроумную. Заслуживала внимания лишь концовка, скорее все-
го, получившаяся у автора случайно:
замысловатый мотив. О том, как хорошо летать домами, избами и сараями и
что, освоив такой способ передвижения, человечество непременно будет
счастливо.
улице не надо. Но все же свои. Все и так знают! - обиделась Вера.
не принято, - сказал Файнштейн, по форме возражая Вере, а по интонации
-присоединяясь.
реплику Файнштейна проехали. Рыскаль, желая, видимо, быть мягким и де-
мократичным правителем, песенку разрешил, а басню отверг, ввиду непонят-
ности позиции автора. То ли он обличает, то ли насмехается неизвестно
над кем?
коился. Особенно когда выходил по утрам из Натальиной комнаты с полотен-
цем на шее и раскланивался с соседями: со старухой Елизаветой Карловной,
помнившей его еще по первому визиту десятилетней давности, и с новыми,
появившимися год назад, - семейством Антоновых. Умывшись, варил кофе, на
службу не спешил никогда, ибо приучил начальство и сослуживцев к почти
произвольному появлению - ему прощали, вернее, махнули рукой: как же!
Демилле у нас талант! Считали талантом по привычке, берущей начало с тех
давних великолепных проектов, подрамники от которых частью затерялись,
частью засунуты куда-то за шкафы в мастерской или дома.
репрыгнуть мыслями на другое, приучал себя, что теперь здесь - его дом.
Эту мысль обосновывал внутри себя тщательно, пока не намекнул Наталье о
том, что его проживание может продлиться неограниченно долго. Она насто-
рожилась, задумалась на минуту, потом покачала головой: "Нет, Женя. Так
мы не договаривались". - "Почему? - обиделся Демилле. - Ты не хочешь?" -
"Не хочу". После паузы проговорила: "Я не хочу терять старого друга. Муж
ты никакой, а друг хороший. Менять старого друга на нового мужа не сто-
ит". Демилле надулся, как ребенок, подумал с тоской: "И здесь не нуже
н...". Стал осторожно интересоваться на службе, нет ли где свободной
комнаты или квартиры, чтобы снять. Нет, не себе... родственнику...
в животе справа - печень не печень, а что там? - неизвестно. Нашел у На-
тальи книгу о здоровье, рациональном питании и образе жизни, стал чи-
тать, мечтая, как будет по утрам бегать трусцой в Таврическом - здесь
близко... Однако не было спортивного костюма. Все чаще наваливалась тос-
ка по Егорке, тогда ныл, жаловался Наталье на судьбу, упрекал Ирину, пил
валерьянку...
но и бороться с обстоятельствами Демилле не умел. Он вообще не привык с
ними бороться, был баловнем, но тут чувствовал, что надо начинать с ка-
кого-то другого конца, а с какого - не знал.
ты?"
ние - но не смог. Чтобы не выглядеть совсем уж жалким, придумал себе
гордость: ежели Ирина его не ищет, не звонит на работу, не приходит к
Анастасии Федоровне и Любаше - значит, не хочет. А раз так, то и он не
будет навязываться, пускай живут, как знают. Когда придумал гордость, а
произошло это дней через десять после бегства из общежития, немного по-
легчало, стал строить планы новой жизни. По правде сказать, связывать
себя с Натальей тоже не хотел, у них все давно установилось, ничего ино-
го быть не может. Думал так: сниму комнату, перееду, непременно сделаю
ремонт, пить не буду, начну работать...
ду прочим, когда возвращался с вещами к Наталье (было около полудня,
пасхальное воскресенье), встретил у решетки того же Преображенского со-
бора знакомого. Это был Борис Каретников. Демилле, проходя по улице Пес-
теля, увидел, как Каретников выходит из церковного двора, огороженного
старинными пушками, а навстречу ему идет человек с гривой седых волос, с
тростью, в демисезонном пальто. По лицу Каретникова, расплывшемуся в
улыбке, Демилле понял, что они друзья. Каретников и седовласый троекрат-
но облобызались с возгласами: "Христос воскрес!" - "Воистину воскрес!" -
чуть более громкими, чем необходимо, и седовласый, взяв Бориса под руку,
повел его не спеша вдоль ограды собора. Они перешли через проезжую часть
и остановились, о чем-то разговаривая. Тут случился и Демилле с чемода-
ном и сумкой. Он попытался пройти мимо незамеченным, но зоркий глаз Ка-
ретникова остановился на нем. Сторож автостоянки, прервав беседу, воск-
ликнул:
гений, помните, я вам рассказывал. Человек из того дома!
ровичу пришлось подойти и поставить вещи на тротуар.
ким укором произнес Каретников. - Вашего звонка ждали.
камни... - значительно произнес Безич.
Демилле безмолвствовал.
Помните и вы о нем.
пошел, не оглядываясь, к дому Натальи. Безич и Каретников некоторое вре-
мя смотрели ему вслед.
вокруг знают про него, а он сам не знает? Где они берут эту уверенность
в жизни? Все к чему-то прислонены: эти к Богу, те к науке, другие к
семье... а попробовали бы сами по себе, в одиночку!..
дал ей Демилле, то есть истории с домом - такой уж у нее был характер:
пока не увидит своими глазами - не поверит. Пыталась найти рациональное
Перумов Ник
Прозоров Александр
Куликов Роман
Флинт Эрик
Трубников Александр
Сертаков Виталий