кресле, обитом зеленым бархатом. На нем во время богослужений
обычно сидел сандомирский воевода.
притащили старого священнослужителя в длинной черной сутане с
костяными четками в руках. Старик не выказывал страха. С трудом
подойдя к Бату-хану, он остановился, близорукими глазами
всматриваясь в лицо грозного татарского повелителя.
попрятались?
обители. Они бесстрашно сражались против врагов веры Христовой и
пали на стенах нашего несчастного города, перебитые твоими
жестокими воинами. Я один остался в живых, чтобы сторожить этот
святой храм и молиться о моих погибших братьях.
Рахим?
вышел летописец и мудрец Хаджи Рахим, с белой чалмой на голове, в
длинной темной одежде, подпоясанной куском полосатой ткани. Он
выделялся среди блиставших оружием соратников Бату-хана своим
скромным, почти бедным видом.
об этом латынском доме бога и о его шаманах, погибших на стенах
города. Ничто не должно быть упущено и забыто в книге моих
походов.
предложить нечто из того, что заслуживает внимания: ты пожелал,
чтобы тебе здесь пели молитвы, какие поются ляшскому богу. А петь
некому! Рядом же на площади я видел певца, который ходит из города
в город и поет песни. Он избит, и кровь стекает по его лицу. Но он
продолжает гордо стоять на груде камней и смело поет. Воины его
зарубят, а он бесстрашен...
белокурыми кудрями до плеч. Одной рукой тот держал лютню, другой
прижимал платок к голове. По лицу стекала алая кровь. Ноги в
широких шароварах были без сапог: татары успели уже их стащить.
Певец вполголоса бормотал проклятья, исподлобья поводя серыми
глазами.
певца.
призывая жителей Сандомира к упорному сопротивлению. Верно ли это?
призывать мой народ к борьбе за свою свободу. Но не побоюсь спеть
такую песню даже перед повелителем татар, пришедшим погубить нашу
прекрасную родину.
сидящего Бату-хана. Каменным было его лицо, и никто не сумел бы
проникать в думы всемогущего вождя с узкими, как щелки, скошенными
глазами.
слово владыки. Может быть, казни не будет и он даже получит
награду.
лютни. Он запел хриплым, но полным глубокого чувства голосом, а
Дуда Праведный тихо переводил:
война!
продолжал переводить:
остался доволен и заметил:
движениями певца, нетерпеливо требуя перевода.
обессиленный, вдруг прервал песню и зашатался. Его колени стали
подгибаться. Изо рта по подбородку поползла кровавая змейка.
Выпавшая из рук лютня жалобно зазвенела.
стоявшего Хаджи Рахима.
что-то ему на ухо.
беспокойства. Мои монгольские улигерчи поют так же прекрасно и
смело, но этот юнец дерзко осудил сынов великого Потрясателя
Вселенной и оскорбил их... Разве за это награждают? Подайте коня!
монашеской келье, Хаджи Рахим, низко склонившись над своей
"Путевой книгой" при свете потрескивающего светильника, писал:
победоносный Саин-хан, как обычно, проявил свое великодушие,
слушая в доме бога бесстрашного молодой певца, перед ним отважно
призывавшего ляхов к защите своей родины.
Двурогий. Ты завоевал землю ляхов, теперь постарайся завоевать
сердца твоих новых подданных: подари певцу ценную одежду с твоих
плеч. Тогда и внуки и правнуки ляхов будут и в сказках и песнях
вспоминать с изумлением о твоей великой щедрости.
когда он прибавил новый изумруд к ожерелью, составленному из
завоеванных им столиц покоренных народов?"
века и будут сметены с подноса вселенной многие народы, как дым от
порыва ветра. Будущее кто знает? Но навсегда осталась бы в веках
песня о том, как великий завоеватель Бату-хан наградил любящего
свою землю больше жизни бесстрашного певца, сбросив для него со
своих плеч драгоценную шубу. Но Бату-хан этого не сделал, а
приказал прикончить певца, и тот остался один лежать бездыханный
на каменных плитах ляшского храма".
необычайный поход для разгрома "вечерних стран", я постоянно
опрашиваю приводимых ко мне пленных, которые рассказывают о своей
стране, ее жизни, нравах обитателей, и я с изумлением узнал о том,
как беспечны они были и не готовились к возможности вторжения
татар. Никто из мадьяр не верил, что азиатские орды смогут
докатиться так далеко и что они так сильны. В этих беседах с
пленными мне очень помогает писец арабского посла Дуда, прозванный
"Праведным". Его знание множества языков удивительно: он сразу
понимает речь приведенных пленных и мне ее пересказывает. Из этих
разговоров я узнал многое, что постараюсь поведать в моей "Путевой
Лондон Джек
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Мацумото Сэйте
Акунин Борис
Володихин Дмитрий