привязывает на спину диких коней наших гордых девушек. Он и нам никогда не
простит, что мы ушли от князей и живем вольно. И на нас он нагрянет, чтобы
мы снова пасли его кобылиц.
Шеппе-Тэмена просит Томирис помочь князю Будакену... - Кашель прервал ее
слова.
тронет. Мы зажжем на совете свой особый костер, и ты сядешь с нами. Мы
спросим у племени: можно ли ночью нападать на кочевье, где остались одни
женщины? Садись сюда, с нами.
них как равный и протянул к огню свои квадратные ладони.
тополями вдоль реки Яксарт. Кругом гудел говор, мешались песни, крики,
ржание и топот скачущих коней.
съехались издалека на совет племени.
важные дела на Яксарте. Молва опередила гонцов, посланных Тамиром по всем
родам и коленам.
имеющему право высказывать свою волю. Не раз бывало раньше - сразу после
совета племени скифы выступали в стремительный набег, поэтому воин,
явившийся без оружия, садился позади других и не имел права говорить.
друзья и товарищи по походам, обнимали друг друга, прижимались плечами и,
согнув правую ногу, шептали принятые обычаями приветствия.
всей степи князя Будакена, продавшегося за коровий турсук золота
Двурогому-царю, разгромившему персов и теперь готовому надеть ярмо на все
народы Азии.
он продался врагу. Разве мало было у князя золота: и удила у него были
золотые, и пуговицы золотые, и у четырех жен были подвески на груди, как
рыбья чешуя, из золотых монет. Но ведь все знают, что чем богаче князь,
тем сильнее его жадность.
спорили, каким родам следует раздать все косяки и стада князя-изменника.
свои особые костры, в стороне от других. Будакен прибыл вместе с ними, но
так как он завернулся в широкий темный плащ и ехал не на карем
широкогрудом жеребце, которого знала вся степь, а на большом и легком
массагетском булане, то все спрашивали: откуда этот всадник? Чей это слуга
- наверно, он тоже ушел от княжеского котла и стал жить своим умом и
промыслом?
на курган, одиноко стоявший среди равнины, а свободные скифы продолжали
сидеть вокруг своего костра, точно совет их совсем не касался; дважды за
ними присылали князья, чтобы они послушали, что князья будут решать, но те
ответили, что придут решать дела как свободные скифы, а не слушать
разговоры князей. От них отделились пять выборных, которые, взойдя на
курган, сели в общий круг совета, где все теснились в несколько рядов.
к небу, он прошамкал:
праведно решить дела, от которых зависят благо или гибель народа саков! -
Тамир старался не смотреть в ту сторону, где позади свободных скифов стоял
Будакен, закутанный до глаз.
как прежде, если после совета его, быть может, побьют камнями и копьями,
как вбежавшего в овчарню волка?
кричали голоса. - Он побоялся приехать сюда. Он со своим золотом убежал из
сакских степей!
меня обвиняет? Пусть скажет это мне в лицо, а не прячется за спинами
других. Я узнаю, сак ли говорит это или шакал из другого племени!
Легкий шепот пронесся по толпе и затих. - Ты честно поступил, что приехал
сюда. Зачем же ты прямо не пришел к нам, как всегда, и не сел рядом с
нами? Стоишь, как гость на чужом пиру? Поведай нам, где ты был это время?
С кем виделся? Тут по степи носятся разные слухи о твоей поездке.
осмелился назвать меня изменником. Где этот человек, которому поверили
настолько, что созвали великий совет племени?
воин, получивший смертельный удар под сердце. Но Гелон встал, такой же
надменный, как всегда, и, отвернувшись от Будакена, стал говорить толпе,
собравшейся вокруг совета и жадно внимавшей каждому его слову:
их, не подпуская к нашим шатрам. Но скажите, вольные воины, разве
допустимо, чтобы в такие тревожные дни один из наших знатных князей уехал
навстречу врагам, получал от них золото и подарки? За какие заслуги он
получил дары? Враги будут платить только за услуги, которые им на пользу,
а нам во вред. Хотя князь Будакен теперь мой родич, но для каждого воина
всего дороже должны быть правда и спокойствие родного племени. Верно ли я
говорю?
Двурогого. Будакен пожалел сына и хотел спасти его. Поэтому и я прошу
милости для старого Будакена. У нас есть обычай, что старики, у которых
ослабели руки и разум, получали прощение за свои неразумные поступки. А
Будакена соблазнил проходимец, бродяга, приходивший в наши кочевья, чтобы
выведать, что делают и готовятся ли к войне саки. Это был лазутчик
Двурогого, истребителя мирных народов. И этот самый лазутчик водил
Будакена на свидание к проклятым яванам. Какой позор для свободного сака!
Шеппе-Тэмен друг народа, не такой, как ты, прибирающий к рукам чужие
стада, чтобы на всех ляжках прижечь свое тавро.
Будакен оправдался. Свободные скифы вскочили и грозили заткнуть мечами
глотку Гелону.
богини Артимпасы* и стал ждать. Все замолкли, повинуясь главному хранителю
бунчука всего племени, с которым все должны идти в бой и на смерть.
Спросим сперва Будакена. Скажи нам, князь Будакен, раньше всегда хранивший
светлым и незапятнанным свой тяжелый меч: правда ли, что ты ездил к
Двурогому и говорил с ним?
песок, точно он ловил воздух, и не мог сказать ни слова.
раскатисто засмеялся:
сейчас посмотрим на деле, верно ли это. Я тоже знаю наши обычаи, и получше
князя Гелона, которому, как тохарцу, не подобает учить нас, саков, что нам
делать. Наш дедовский закон говорит, что если кого объявили стариком, то
он может вызвать обидчика на последний бой, а там уже все увидят, ослабели
или нет его мышцы, верна ли рука у старика, и только после боя я скажу,
видел ли я Двурогого и получил ли от него подарки.
увидеть этот бой не на жизнь, а на смерть - любимое зрелище скифов.
скифы. - Гелон молод и силен, хорошо владеет копьем. Если бы они боролись
пешие, Будакен, как старый медведь, задавил бы или сломал хребет Гелону, а
с коня Гелону легче поразить копьем Будакена.