островитян. Страх и дурнота вернулись к ним и погасили безудержную
жажду насилия. Рейнард, пошатываясь, повернул обратно в толпу, что-
то испуганно бормоча.
не знаю, что делать. - Он на мгновение остановился, ссутулился, провел
рукой по лицу и уставился в землю, словно мог найти ответ в золе.
лицо.
ключи от моей конторы. Если понадобится, там есть оружие. Убери из
гавани как можно больше народу, отправь их в больницу. Дэвид, можно
нам занять твою гостиницу под убежище?
как можно больше людей. Судя по небу, буря уже недалеко. Уведи их от
ветра, вот и все. - Кип повернулся к жене и сжал ее руку. - Иди. Все будет
хорошо. Поторопись.
имени какую-то женщину, и та подошла, чтобы увести Майру от мужа. -
Помни, - сказал Кип Дж. Р., прежде чем отдать ему ружье, - сделай все,
чтобы у этих людей был хоть какой-то кров.
дизелей и голос Чейна - тот кричал каким-то мальчишкам, чтобы они
бросили ему швартовы.
нибудь по рации, - объяснил Кип. - Но ловил только обрывки
корабельной связи. Где-то жуткая гроза!
все сказано.
с собой, если не попытаюсь - хотя бы не попытаюсь - остановить ее, пока
она не натворила бед где-нибудь еще. Будут новые смерти, снова
погибнут ни в чем не повинные люди. Умыть сейчас руки значило бы
отречься от всего, во что я верил.
Индеец несколько секунд внимательно смотрел на Кипа, но ничего не
сказал.
Чейн скрылся в рубке, и траулер, грохоча дизелями, двинулся в сторону
кисс-боттомского пролива.
равнину. Волны поднимали судно и сбрасывали в водяные ямы, тускло
мерцавшие, как тысячи глаз. Белые гребни разбивались о нос траулера, и
пена текла по палубе и исчезала в шпигатах. Мур - он стоял на баке и
следил за морем - посмотрел на небо и увидел отвратительную
однообразную серо-желтую массу. Траулер лег на северо-восточный
курс, и вдалеке, закрыв горизонт и превратив его в необъятный пустой
дверной проем, возникли густые черные тучи.
сером. Потом обзор ему закрыла высокая волна с гребнем в прядях
водорослей. Они прошли пролив и двигались через пучину Бездны, и
море било снизу по обшивке.
24
державших штурвал, от усилий вздувались мышцы. По всей длине
траулера поскрипывали доски, вода плескала в стекло рубки с таким
звуком, словно кто-то хлопал в ладоши. Ветер улегся, но море было
неспокойным - дурной знак.
шли недостаточно быстро, хотя Чейн понимал, что волна задержит и
подводную лодку.
выискать спокойную воду раньше, чем пена обрушится с гребня и
закроет лазейку; сильное встречное течение так и норовило завладеть
рулем и развернуть корабль бортом к волне. Чейн лелеял "Гордость",
словно сильную, чуткую женщину. Он построил ее своими руками из
материалов, украденных с верфи Лэнгстри, и списанных частей
двигателей и плавал на траулере уже семь лет - ловил рыбу с командой,
набранной из местных индейцев. "Гордость" была славным суденышком,
быстроходным и остойчивым. Сейчас Чейн не отрываясь смотрел
вперед, время от времени поглядывая на компас и латунный барометр,
установленные на панели перед ним. Стрелка барометра стояла низко и
продолжала падать.
плыть - такая конструкция, низкая осадка. Не переворачивается.
вывести лодку в море... может быть, даже лежа на дне они как могли
поддерживали рабочее состояние двигателей. Все это время у них была
одна-единственная цель. Страстное желание нанести ответный удар,
жгучая ненависть, иссушающая жажда. - Он повторял все то, что говорил
ему Бонифаций.
импровизировать, - рассказывала Яна. - Они пользовались тем, что было
под рукой - проволокой, тросами, обломками досок, даже металлом
переборок. Есть документально зафиксированные случаи, когда
субмарины, пролежав на дне несколько дней, всплывали - в последний
момент, когда воздух был практически на исходе, - исключительно
благодаря мужеству и смекалке команды. Мне кажется, в некоторых
отношениях храбрее их не было.
глубине рубки, обхватив рукой деревянную балку. Он очень устал и
чувствовал себя совершенно разбитым. Ему не давал покоя вопрос, как
бы он поступил, если бы его опасения сбылись, если бы Майра и Минди
погибли. Когда он увидел кровь на стене своего дома, его мир начал
рушиться. Майра рассказала: два монстра вломились в дом, и один из
них полоснул Минди когтями, но Майра стала стрелять и прогнала их, а
потом подхватила Минди на руки и побежала в деревню. Там тоже были
эти твари, много, и они убили бы ее прямо на улице, если бы из дыма не
появились люди и не отогнали их. Лэнгстри, вспоминала Майра, бил
чудовищ железным прутом, но они завалили его толпой. Майра и еще
несколько мужчин и женщин спрятались в подвале бакалейной лавки.
Твари чуть было не сорвали крышку с люка, который вел в подпол, но
бакалея вдруг запылала, и, испугавшись огня, они удрали. Сама Майра
вместе с остальными едва успела выбраться из магазина до того, как
рухнула горящая крыша.
они прошли другим проливом и двигаются теперь к Тринидаду, Гаити
или даже к Штатам? Чейн, ты сказал, что если сумеешь догнать лодку, то
загонишь ее на Джейкобс-Тис. Я хочу знать как.
сомневайтесь. За мной должок, да и за ней тоже.
панель управления, чтобы не упасть. - Я заметил в вас ненависть и страх.
Откуда они?
вы слишком много видите, Мур. - Он на миг умолк, словно что-то решая,
потом кивнул и заговорил: - У меня бывают кошмары, Мур. Это один и
тот же сон. Он никак не оставит меня в покое, а я не могу освободиться
от него. Я в комнате, лежу на голой кровати без матраца. Я совсем еще
маленький и ничего не знаю ни об ужасе, ни о зле, таящемся в
человеческой душе, потому что мой мир - внутри огромного собора неба
и моря. Я лежу в темной комнате и слушаю ночных птиц. Но вдруг они
замолкают, и возникает другой звук. Тонкий высокий вой, он
приближается, но я не могу убежать. И вот этот звук обрушивается на
меня со всех сторон, проглатывает меня, накаленный и пронзительный, и
выбраться из комнаты нельзя.
потолок осыпается, сквозь него льется дождь огня и горячего металла.
Что-то зазубренное ударяет меня по голове, и я хочу закричать, но у меня
пропал голос. В горстях у меня моя собственная кровь, она кипит и
пузырится. А потом боль. Жгучая. Невыносимая. Боже, какая боль... -
На лбу у Чейна выступили бисеринки пота.
никто не может мне помочь, потому что им не пробиться ко мне сквозь
завал из пылающих досок. Потом темнота, долгая жуткая темнота.
Наконец я вижу каких-то людей в белом, они велят мне отдыхать. Я лежу
в комнате с зелеными стенами без зеркал. Но приходит день, когда мне с
великим трудом удается подняться и я краем глаза замечаю чье-то
Самойлова Елена
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Шилова Юлия