Чтение 54–й страницы книги ~С ярмарки (с предисловиями автора и критиков)~

ном. Учителю было неловко перед Андреем, что у него нет никакого багажа,
и он сказал, что багаж его еще в пути, придет позже. При нем только этот
узелок, он возьмет его сам. Андрей, однако, не хотел уходить с пустыми
руками. Узелок так узелок. Он подхватил узелок, как перышко, двумя
пальцами и унес его. Минутой позже Шолом сидел уже со своим молодым пат-
роном в великолепном мягком фаэтоне. Андрей щелкнул кнутом, и пара серых
рысаков с подстриженными хвостами понесла Шолома по полям и лесам в но-
вое место, к новым людям. Ему и в голову не приходило, что именно там,
куда он теперь едет, он найдет счастье всей своей жизни.

НЕОЖИДАННЫЙ ЭКЗАМЕН

Гостиница в Богуславе. - Старый Лоев. - Девушка с кавалерами. -
Шпильгаген *, Ауэрбах и "Что делать?".- Чего требует Раши от дочерей
Салпаада и как пишут письмо к директору сахарного завода. - Герой выдер-
жал экзамен и едет в деревню

Были уже сумерки, когда просвещенный молодой человек и протежируемый
им учитель приехали в город Богуслав. В гостинице они застали старика
Лоева, который ожидал своего сына.

Старый Лоев произвел на молодого учителя необыкновенное впечатление.
Он никогда не представлял себе, что у еврея может быть такой вид-вид ге-
нерала или фельдмаршала, а голос-рык льва. Сын в кратких словах сообщил
отцу, кто этот юноша, приехавший с ним, и как они познакомились. Выслу-
шав сына, старик оседлал нос серебряными очками и внимательно, без вся-
ких церемоний оглядел юношу так, как разглядывают купленную на базаре
рыбу... Потом он протянул ему теплую руку, любезно, насколько это было
возможно для такого строгого "фельдмаршала", поздоровался с ним и, обра-
щаясь на "ты", спросил:

- Как тебя зовут?

Узнав, что юношу зовут Шолом, он сказал ему так мягко, как позволял
ему его львиный голос:

- Послушай-ка, друг Шолом, пройди, пожалуйста, в соседнюю комнату, а
мы с сыном поговорим о делах, потом я тебя вызову, и мы немного побесе-
дуем.

Соседняя комната оказалась залом, или, выражаясь по-европейски, вес-
тибюлем для гостей. Там Шолом застал хозяина гостиницы, человека с синим
носом с тонкими красными прожилками на нем. Бывший торговец мануфакту-
рой, он на старости лет стал содержателем заезжего дома. Звали его Бере-
ле, сын Этл. Он стоял без дела, сложа руки, и разглагольствовал обо всем
на свете. Он говорил о своих постояльцах, об их делах и о себе самом, о
том, что "бог наказал его, и он на старости лет вынужден торговать супом
с лапшой". Жена его, низенькая худая женщина с диадемой на голове и с
желтым жемчугом на шее, ходила по дому, бранила детей мужа (она была его
второй женой), бранила служанку, бранила кошку, вообще, видно, была не-
довольна устройством мира сего-большая пессимистка! У окна за романом
Шпильгагена сидела их младшая дочь Шивка - красивая девушка с круглым
белым личиком, страшная кокетка. К ней пришли с визитом несколько моло-
дых людей с подстриженными бородками-сливки богуславской интеллигенции.
Шел разговор о литературе. Синеносый хозяин подвел молодого учителя к
компании и представил его. Откуда старик узнал, кто он такой, остается
загадкой. Чтобы занять нового гостя, юная красавица обратилась к нему с
милой улыбкой: "Читали ли вы "На дюнах" Шпильгагена?" Оказывается, гость
знает всего Шпильгагена. "Ну, а Ауэрбаха?"-"Ауэрбаха тоже".-"А "Записки
еврея" Богрова*?"-Эту книгу он наизусть знает. - "А роман "Что делать?".
- "Кто же не читал Чернышевского?"-"Как вам нравится главная героиня?" -
"Вера Павловна? Еще бы!"

Красавица и ее кавалеры были поражены. Один из них, частный поверен-
ный с громкой фамилией Мендельсон, щипал все время свои едва пробивающи-
еся усики. Видно было, что он по уши влюблен в девицу и поэтому полон
ненависти к приезжему, который знает все на свете. Он кидал на него
злобные взгляды и в душе, видно, желал ему свернуть себе шею на ровном
месте. Это еще больше раззадорило нашего героя, и он сыпал словами, ци-
тировал наизусть целые страницы, называл такие книги, как "История циви-
лизации в Англии" Бокля и "О свободе" Джона Стюарта Милля *. Раз просве-
щенный молодой человек приехал из чужого города, ему полагается выложить
перед людьми все, что у него есть за душой, показать, что он знает и что
умеет... В самый разгар беседы в комнату вошел старик Лоев со своим сы-
ном и сделался невольным слушателем лекции, которую молодой переяславс-
кий учитель читал молодежи. Отец с сыном переглянулись, они, видимо, бы-
ли довольны. Потом старый Лоев подозвал Шолома к себе:

- Послушай-ка, приятель, что я тебе скажу. Мой сын говорит, что ты в
наших священных книгах разбираешься не меньше, чем в тех. Я хотел бы
знать, помнишь ли ты еще, чего требует Раши от дочери Салпаада?*

И началась беседа о Раши. От Раши перешли к талмуду. Затем забрались
в дебри учености, в вопросы науки и просвещения, как водится среди пос-
тигших тайны печатного слова...

Познания Шолома вызвали сенсацию. Фурор был так велик, что старый Ло-
ев положил ему руку на плечо и сказал:

- Нам уже приходилось видеть, что знатоки всяческих наук как только
доходит до дела, ну, скажем, простую бумажку написать, не знают, как за
нее и взяться. Ну-ка, вот тебе перо и чернила, и будь так добр, напиши
по-русски письмо директору сахарного завода, что ему не будут поставлять
свеклы, пока не пришлет столько-то и столько-то денег...

Разумеется, письмо это было только поводом для экзамена. Оно перехо-
дило из рук в руки, и все изумлялись редкостному почерку юноши. Здесь
ему сопутствовал дух старого учителя Мониша из Переяслава. Учитель Мониш
Волов, славившийся своей "косточкой", был замечательным каллиграфом, ху-
дожником по призванию, у него была золотая рука. В городе носились с об-
разцами его почерка. Он не писал, а рисовал. Был он человеком благочес-
тивым, богобоязненным и, не зная ни слова по-русски, успешно конкуриро-
вал с учителем чистописания уездного училища. Трудно было поверить, что
не машина, а рука человеческая выводила эти строки. Ученики, и в том
числе дети Рабиновича, немало вытерпели, бедняжки, от "косточки" Мониша.
Зато они переняли много из его искусства каллиграфии, искусства красиво
писать по-русски, что со временем принесло им немалую пользу.

На этом, однако, экзамен не кончился. Старый Лоев попросил юного учи-
теля потрудиться перевести письмо на древнееврейский, "потому что дирек-
тор сахарного завода - еврей", - мотивировал старик свое требование. Ра-
зумеется, и это было испытанием. Недолго думая учитель перевел письмо на
древнееврейский, высоким стилем, стараясь писать как можно красивей, с
росчерками и завитушками. Строчки ровные, густые, буковки узорные, би-
серные. Тут ему сопутствовал дух его старого воронковского учителя реб
Зораха. В еврейском письме меламед Зорах был тем же, чем учитель Мониш в
русском.

Словом, учитель блестяще выдержал импровизированный экзамен. У него
даже голова закружилась от успеха. Он почувствовал, как пылает у него
одно ухо. Фантазия вновь подхватила его и унесла на своих крыльях в мир
сладких грез и волшебных снов. Он видел себя сияющим и счастливым. Мечта
о кладе начала сбываться, и совершенно естественным путем. Он приезжает
на место, так рисует ему воображение, и знакомится с дочерью старого Ло-
ева... Они влюбляются друг в друга и открывают свою тайну старику. Ста-
рик возлагает им руки на головы и благословляет: "Будьте счастливы, ми-
лые дети!" Шолом пишет отцу в Переяслав: "Так и так, дорогой отец, при-
езжай!" За отцом посылают фаэтон, запряженный парой горячих лошадей. И
тут, в самый разгар мечтаний, старый Лоев отвел его в сторону и начал
издалека разговор насчет оплаты. "А может быть, мы оставим этот разговор
на после?"-"Пусть будет на после..." Шолом почувствовал себя, как чело-
век, который только что уснул, стал грезить, и его внезапно разбудили.
Разыгравшаяся фантазия мгновенно угасла, сладкие сновидения разлетелись
словно дым, и очарование грез исчезло.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тем временем наступила ночь, пора ехать. От Богуслава до деревни доб-
рых две мили, часа два езды. Лошади уже стоят запряженные. Кучер Андрей
тащит в фаэтон огромный чемодан. На дворе прохладно.

- Ты так и поедешь? - говорит старый Лоев учителю.-Ты же гол, как
Адам в раю. Замерзнешь ко всем чертям... Андрей, давай бурку!

Андрей вытаскивает из-под себя теплую шерстяную бурку. Старик сам по-
могает учителю надеть ее в рукава. Бурка очень теплая, и в ней приятно.
Но Шолому не по себе. Девица Шивка со своими кавалерами стоит у окна и
смотрит, как старик помогает ему надеть бурку. Шолому кажется, что они
смеются... И перед кучером Андреем тоже стыдно. Что он подумает о нем?!

ЕВРЕЙ ПОМЕЩИК

Еврейский барский дом. - Герой обучается правилам этикета. - Библио-
тека старого Лоева. - Редкостный тип еврея помещика

Была уже ночь, когда они втроем приехали в деревню-старый Лоев, сын
его Иошуа и юный учитель из Переяслава. Миновав ряды низеньких темных
крестьянских хат и оставив позади большое зеленое поле-в деревне оно на-
зывалось выгоном-и просторный ток с высокими стогами соломы и еще не об-
молоченного хлеба, фаэтон подкатил к широкому господскому двору. Не ус-
пел еще кучер остановить лошадей, как деревянные ворота растворились бу-
дто сами собой. У ворот стоял мужик с обнаженной головой. Он низко пок-