нужд своего отечества, налево перепродавал.
ласкающие слух высокого начальства, предлагают отбыть торгпредом в стра-
ну, где платят пять тысяч "березовых" чеков в месяц и климат хороший.
Только кто же у него объединение примет, если товар отгружен, но не оп-
лачен? Генеральный туда-сюда, родители, говорит, приболели, сейчас не
могу, но отказался. К тому времени президента фирмы из тюрьмы выпустили,
но платить он был не в состоянии.
зываться было нельзя - третий раз не предложат.
через представительство западногерманской фирмы в Болгарии и их синга-
пурских партнеров путем новых поставок, скидок и конвертации инвалютных
рублей в клиринг, а потом в СКВ задолженность была погашена.
ответу - ревизия обратила внимание на сложность расчетов. Когда разобра-
лись, то и прокуратура и ОБХСС сказали, что криминала нет, никто себе
ничего в карман не положил, все было ради Его Величества Социалистичес-
кого Обязательства. Но тут началась, как снежный ком, кампания по разг-
рому внешторга - торгпреда выгнали из партии и уволили.
привлекательна - ради нее бежала замуж за местного знакомая всей нашей
советской колонии одна гражданка. Впрочем, даже гражданство она сменила.
А он пожил с ней и развелся. Она приходила к воротам торгпредства и жда-
ла, когда кто-нибудь выйдет - работу просила или хотя бы поговорить на
родном языке.
мандировку в Таллинн - писать об Эстонии. Жили в "Интуристе", пили ликер
"Вана Таллинн", бродили по средневековым улочкам, гуляли по Певческому
полю, по развалинам храма в Пирите и однажды по шоссе углубились в лес.
Он был чист и торжественен, как воскресная месса. Деревья обступили нас
и словно поднимались вместе с нами по пологому склону. Но человек тем и
отличается от зверя, что живет не в единстве с природой, а диктуя свои
законы. Свои социалистические обязательства по отношению к ней. Так и мы
натаскали сучьев и шишек, и лениво пополз вверх дымок костерка. Он быст-
ро разгорелся, и мы растерянно увидели, что языки пламени побежали по
сухому мху и хвойной подстилке, серое пятно пепелища в короне приплясы-
вающих огоньков неудержимо расползалось, и я представил себе, как огонь
перейдет на молчаливо смотрящие на нас сосны, и понял, что это - чужой
лес и что мы потом скажем людям, говорящим на эстонском языке, в свое
оправдание. Сообразили, забросали костер песком, но ощущение преступив-
шего чужой закон осталось.
Восток.
Это все, что я написал в стихах о загранице - не пишутся они там.
Глава сорок первая
К О Л О Н И Я
Глава сорок первая
Мы уже привычно пережили жару и сезон дождей, событий особых не было, лишь
проводы, проводы... В прощальных застольях почему-то всегда участвовала
Маруся, жена одного из специалистов промышленности. Она выбирала момент, когда
компания уже достаточно разговелась, выходила на середину с таинственным видом
и, как большой, неожиданный и приятный сюрприз для окружающих, жеманно
объявляла, что сейчас исполнит напутственную песню, написанную на мотив
"Домбайского вальса". В первый раз прошло на "ура", на третий - вызвало кривую
усмешку, на пятый - опоздавшие осведомлялись, был ли уже исполнен хит сезона,
и радовались, что очередной бенефис Маруси прошел без них, на седьмой -
попросили Марусю исполнить на "бис". Так под "Домбайский вальс" неудержимо
сужался круг наших друзей и знакомых.
кие спокойные, ненавязчивые, легкие отношения, когда-то вместе едем про-
гуляться в парк, то поужинаем, то побродим по магазинам. Возвращались
Айвазяны не по своей воле - врачи определили у Татевик, жены Володи, ка-
кие-то нелады по женской части и предложили сделать операцию. Володя, не
доверяя местным эскулапам, не столько хирургам, сколько техническому
персоналу, тщательно обследовал больницу и удостоверился, что в подвале
стоит дизель-генератор, а в бачке есть топливо. Это оказалось отнюдь не
лишним, потому что именно в тот момент, когда Тата лежала на операцион-
ном столе, во всем районе вырубили свет и Володя тут же прибежал в под-
вал. За ним пришел абориген и запустил двигатель.
реливали советскую - собранную добровольцами колонии. Но то ли кровь
подменили, то ли попалась заразная, но через сорок пять дней Тата забо-
лела гепатитом - также как и я. Вылечить ее до конца не смогли - по не-
понятным причинам держалась температура, пока врачи не вынесли вердикт:
дома и стены помогают.
Святослав с Леной.
есть моменты, когда можно остро ощутить, почувствовать различие между
прошлым и будущим. Прощальные встречи происходили на границе двух вре-
мен. Когда ежедневно едешь в торгпредство и знаешь, что завтра будет то
же самое, то есть ощущение, что сегодня как бы простирается в завтра.
Если же завтра не будет того, что было сегодня, то связь обрывается и
сегодня уходит в прошлое. Когда завтра не будет сегодня - это и есть
прошлое.
там, и в памяти родных и друзей мы остались такими же, какими были тогда
- год или два назад. И для нас время жизни тех, кого мы не видим, оста-
новилось в нашем сознании в момент расставания.
воспоминания о его свадьбе. Этого события не будет в моем прошлом - ос-
танутся только короткие строки письма.
ниха в его доме для родственников и друзей невесты, ответный прием в до-
ме невесты, прием в ресторане только для друзей жениха - прощальный
"мальчишник" и, наконец, долгое шествие по улицам города от дома до спе-
циального шатра, сооруженного в саду пятизвездного отеля. Жених в белом
костюме, в золотом уборе на белом коне с мальчиком - символом будущего
сына - на руках в окружении несущих свет. Раньше тащили факелы, позже -
керосиновые лампы типа примусов, а сейчас - трубки дневного света. За
женихом - громыхающий оркестр. Музыканты одеты в опереточные зелено-жел-
тые костюмы, высокие белые сапоги, на головах накручены красные тюрбаны.
Дуют, что есть мочи, в трубы, бьют в барабаны, а друзья и родственники
пускаются в пляс. Шествие длится несколько часов, жених, наконец, меняет
седло коня на кресло, рядом сажают невесту в золотом убранстве, каждый
из гостей подходит, надевает им гирлянды цветов и дарит подарки. К вече-
ру в шатре зажигают свечи и обводят жениха и невесту вокруг небольшого
алтаря.
утомился от этих бесконечных церемоний, мы ему тоже повесили на шею гир-
лянду и подарили расписную хохлому. А как все происходило у сына? Ездили
к мавзолею Ленина, могиле Неизвестного Солдата? Не знаю...
выставкой. Позвонил оттуда и услышал слабый голос Алены:
он привез врача, и Алена оказалась на больничной койке с диагнозом -
тропическая лихорадка. На следующий день я почувствовал, как что-то
кольнуло в пояснице и прошло. Через два часа боль вернулась, помучила
немного и отпустила. Через час приступ повторился. А потом интервалы
между приступами становились все короче, а боль все сильнее - хоть кри-
ком кричи.
Когда камень вышел, я еле упросил докторов отпустить меня и, прилетев
домой, застал бледную Алену, которая, ничего не говоря, расплакалась и
протянула мне письмо от сына.
вал письмо. Всегда находил слова поддержки, ободрения и, если и жаловал-
ся, то только на непогоду. Правда, последние два месяца известий от него
не было, что мы относили на счет летнего периода.
поправлялась и ходила. Отец сидел у нее в палате, когда сердце не выдер-
жало и у него. Он побледнел и стал сползать со стула. Мать сумела