ка, в город понесло? На кой шиш тебе эти исследования? Ага, молчишь!
Потом он поднял сапог, стоящий под мягким креслом, и потряс им в возду-
хе:
спал в кресле. Постель была нетронута. Мы спустились по коврам вниз,
причем дежурная по этажу посмотрела на Фомича с изумлением. Наверно, она
давно не видела обыкновенных людей.
ученый человек. Он так и сыпал научными терминами. Лисоцкий ходил с ним
по коридору и чего-то пел ему про подковы.
щился, будто съел килограмм клюквы.
счастья. Он был счастлив находкой. - Сначала история подковы. От еги-
петских фараонов через крестовые походы до наших дней. Подкова уже отжи-
вает свой век. Она, можно сказать, при последнем издыхании. И вот
тут-то... Второе рождение! Да, именно так это будет называться.
побелел. Наверное, его хватил приступ ностальгии. Я побежал к себе, а
оттуда позвонил в лабораторию Лисоцкого. Вызвал корреспондента.
Вести из лабораторий ученых. Две страницы на машинке. Подчеркните народ-
нохозяйственное значение открытия товарища Смирного.
мер?
тересно будет послушать. Потом я позвонил тете и попросил принять для
меня телефонограмму.
мент. Фомич выглядел вяловато, может быть поэтому ток в подкове был по-
меньше, чем вчера. Лампочка светила совсем слабо. Но корреспондент уже
строчил про народнохозяйственное значение.
ная с египетских фараонов. Лицо его светилось вдохновением. После этого
он помчался в газету.
не был в Эрмитаже.
К сожалению, его нельзя было тут же разобрать. Поэтому Фомич повертелся
у музейной витрины, и мы пошли смотреть живопись. Фомича потряс Пикассо.
Он долго стоял, обозревая какую-то композицию, а потом проговорил:
за ним, как собака. Окончательно добил его Матисс. Фомич вышел из музея
как в воду опущенный. В цирк идти отказался.
бар. Фомич сел за стойку рядом с юношей, похожим на девушку. Или наобо-
рот. Бармен придвинул ему коктейль с соломинкой. Фомич опрокинул бокал
вместе со льдом и стал меланхолично жевать соломинку.
носок своего сапога. Что-то он все обдумывал. Группа туристов захотела с
ним сфотографироваться. А-ля рюс. Фомич слез с круглого сиденья, горест-
но махнул рукой и куда-то пошел. Две иностранки в блестящих брюках, по-
хожие на голодающих марсианок, устремились за ним. Они подхватили Фомича
под руку, и тут он им что-то сказал. У них чуть глаза не выпали из-под
очков. Они вернулись к своим и долго о чем-то шептались.
вывести швейцар с галунами, но тут вмешался я. Я обнял Фомича за плечи и
мягко повлек его в номер. Там он не выдержал и разрыдался. Я дал ему
элениум, который ношу с собой с некоторых пор. А точнее, со дня начала
истории с Бруммом. Вы что думаете, она мне легко дается? Ошибаетесь.
шел от него на цыпочках и предупредил дежурную, чтобы она за ним следи-
ла.
ло. На стене его лаборатории уже висела схема с подковой, вычерченная
тушью. Лаборанты шлифовали дужки.
нас записывают на телевидении. Поезжай за Смирным и не отпускай никуда.
Запись в четырнадцать.
другой стороны, Фомич без меня пропадет. Он уже ко мне привык. Он мне
верит.
спокойные места. Летний сад, Таврический сад, музей Суворова. Фомич был
меланхоличен до неузнаваемости.
уже бегал Лисоцкий, одетый во все праздничное. Режиссер посмотрел на са-
поги Фомича и хмыкнул.
на меня так, что я почувствовал себя предателем. Поэтому я пошел следом.
они не разговаривали. Это не входило в их обязанности. Они толковали
между собой.
отставной офицер.
у Дина Рида. Сапоги заменили лаковыми штиблетами. Фомич был просто мо-
лодцом! Он зачесал волосы на пробор и стал похож на чечеточника.
сразу. При этом он подмигнул мне. Девушки с трудом сохранили ледяную
надменность. Я понял Фомича.
средневековое.
живались, чтобы не расхохотаться на всю студию. Но хохотать было нельзя.
Рядом шли передачи.
поразительно серьезны. Они старались вовсю.
девушки схлопотали взыскания по службе. Нас опять переодели во что-то
нейтральное.
так расписал про подковы, что оператор не мог нас снимать. Он уткнулся
носом в камеру и там беззвучно смеялся. Удивительно, что Фомич приобод-
рился. Он сидел с видом "пропадать, так с музыкой".
Оператор уже отсмеялся и был грустен. Надоело ему, наверное, каждый день
снимать чепуху. Я его понимаю.
ратуре и зажег свечу. С важным видом. Потом он стал греть подкову. К
подкове был присоединен вентилятор.
начнет вращаться, - сказал Лисоцкий в камеру.
дочные слова:
дию.
всем этом думает. Я был счастлив.
ниально!
кользнул из студии. А мы с Фомичом опять переоделись и поехали покупать
билет на поезд.
Володихин Дмитрий
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Никитин Юрий