когда стал рекрутом и надел мундир.
будут провожать на кладбище в полном параде, в касках, с саблями наголо и с
презервативом в кармане. Так провожают только активных жеребцов-военных.
еще самое главное: почетный залп над моей могилой!
ношение оружия тоже запрещено. А Версальский договор вы забыли, господин
Шерц? Почетный залп - это только мечта, можете поставить на ней крест.
армия! Черный рейхсвер! - Он хихикает. - И я получу свой залп! Через
несколько лет хочешь не хочешь все будет по-прежнему. Всеобщая воинская
повинность и армия. Иначе мы же не можем жить!
бросает серебряные отблески на мостовую. Солнце взошло. Шерц чихает. .
Председатель обещал мне, что этого человека никогда не пустят в союз.
его могилой будут стрелять из пушек.
стрелков. Нет. Шварцкопфу крышка. Я завтра загляну к вам, посмотрю
памятники. Когда-нибудь должен же я сделать выбор.
занудой... Он - вариант фрау Нибур и без конца ходит от нас к Хольману и
Клотцу, а от них к Штейнмейеру, требует, чтобы ему везде все показывали,
торгуется часами и все-таки ничего не покупает. Мы привыкли к таким типам:
всегда находятся люди - особенно женщины, которым доставляет особое
наслаждение при жизни заказать себе гроб, приготовить саван, запастись
местом на кладбище и памятником. Но Герберт поставил в этом отношении
мировой рекорд. Место на кладбище он наконец полгода назад купил. Оно лежит
высоко, почва песчаная, и оттуда открывается красивый вид. Здесь Герберт
будет гнить несколько медленнее и пристойнее, чем в более низких и сырых
частях кладбища, и он этим гордится. Каждое воскресенье, во вторую половину
дня, он отправляется туда, прихватив с собой термос с кофе, складной стул и
пакет с песочным печеньем, и просиживает там несколько часов, блаженствуя и
наблюдая, как растет плюш. Однако заказом на памятник он все еще размахивает
перед носом наших фирм по установке надгробий, как всадник морковью перед
мордой осла. Мы скачем галопом, но схватить ее не в силах. Шерц никак не
может решиться. Он все боится упустить какое-то сказочное новшество, как,
напри мер, электрические звонки в гробу, телефон или еще что-нибудь в
этом роде.
отвечаю я с внезапным ясновидением мести и вспышкой деловитости.
продан.
заинтересован...
Шварцкопф хочет завещать, чтобы каждый год в мавзолее интимно и торжественно
отмечался день его смерти - это будут как бы ежегодные похороны. Размеры
мавзолея вполне подходят, там есть скамьи, цветные окна. Можно каждый раз
подавать прохладительные напитки. Трудно придумать что-нибудь более удачное.
Это будет вечным чествованием его памяти, в то время как на обычные могилы
никто даже не смотрит!
Солнце, отражаясь в реке, бросает между нами невесомые бледно-серебряные
блики. Шерц уже не смеется.
истинного коллекционера, который боится упустить что-то замечательное.
поглядим на уток на реке! Какие краски!
мавзолей.
его установит.
один другому не верит; но каждый проглотил наживку: он Шварцкопфа, я -
надежду, что он все-таки купит мавзолей.
прокисшего пива. Вхожу в ворота и направляюсь на задний двор. Передо мной -
мирная картина. Тела пьяниц, упившихся в субботу вечером, лежат, словно
трупы, в лучах утреннего солнца. Над этими приверженцами вишневой настойки,
Штейнхегера и водки жужжат мухи, как будто хриплое дыхание пьяных - это
ароматные, пряные пассаты, веющие с тропических островов; из листвы дикого
винограда поднимаются по своим нитям на лица спящих пауки, они скользят
вверх-вниз, словно акробаты, а в усах какого-то цыгана кувыркается жук,
точно это бамбуковая роща. Вот он, думаю я, потерянный рай, хотя бы для
спящих, вот оно, великое братство!
это спокойно, негромко и покорно, а вовсе не кричит, но именно это действует
на меня, словно излучение какого-то эфирного существа. Это невесомый удар в
грудь, он проходит сквозь грудь, как рентген, а потом поражает дыхание, и
оно останавливается. "Помогите!" - думаю я; что, кроме этого, произносим мы
неустанно, вслух и про себя?
не стоит; но я не могу и отказаться - она обидится.
ничего нет, чтобы отблагодарить вас. Но мы молимся за вас.
Они ведь тоже стоят денег.
бескровным, как у людей, живущих в монастырях, в тюрьмах, как у больных и у
горняков.
виноторговец. Его жена долго лечилась у нас. И вот он с тех пор присылает
нам каждый год по нескольку ящиков вина.
Бодендик, тоже здесь завтракает после обедни, и поспешно ухожу, чтобы успеть
перехватить хоть что-нибудь.
только кофе.
говорю я Бодендику, - старшая сестра прислала сюда для меня лично, в виде
добавки к моему гонорару.
апостолом терпимости? Поэтому не скупитесь, если друзья сделают несколько
лишних глотков. Выпить целую бутылку за завтраком вам было бы очень вредно.
переходит в атаку.
воодушевлением делает большой глоток.
представителю науки.
пододвигаю к себе бутылку.
бы не было.
молодой варвар?
много лет спорили о том, был пупок у Адама и Евы или не был.
заявляет он явно по адресу моему и Вернике.
Что бы вы стали делать, если бы у вас оказалось острое воспаление слепой
кишки, а в округе имелся бы только один-единственный врач - первоклассный,
но атеист? Стали бы молиться или предпочли бы, чтобы вас оперировал язычник?
Шилова Юлия
Березин Федор
Никитин Юрий
Громыко Ольга
Василенко Иван
Свержин Владимир