искры, почувствуете, как мурашки побегут по телу, все это означает начало
увлечения, которое охватывает тех, кто осуществляет Деяние.
Chamuel, 1895, p. 92
в центре, если существует понятие центра применительно к городу, который
языками простирается на много километров во все стороны по долинам, а с
одной стороны стелется вдоль моря таким образом, что при обзоре сверху, при
вечернем освещении, напоминает шевелюру, пораженную темным лишаем.
ориша, а огуны, то есть духи тех, кто умер. И еще они во власти Эшу,
африканского Гермеса, вы его видели в Баии, и подруги Эшу, Помбы Жира. Эшу
однако глумливое божество существовало и в мифофольклоре американских
индейцев.
старейшины африканцев, руководившие народом во время депортации, легендарные
знаменитости - Рей Конго, Пай Агостиньо... Они сделались символами в
последний, сравнительно умягченный период рабовладельчества, когда негр
переставал быть скотиной, а превращался уже скорее в дедушку - дядюшку -
друга дома. Кабоклос - это, наоборот, привидения индейцев, целомудренные
силы, чистота первородной природы. При камлании в умбанде африканские ориша
остаются на втором плане, они теперь полностью ассимилировались с
католическими святыми, а главную роль в этом культе играют кабокло и прето
вельо. Именно они приводят людей в транс; медиум, так называемый "кавало",
при танце внезапно ощущает, что в него вселился высший дух, и теряет
контроль над собой. Потом он пляшет, покуда высший дух из него не выходит,
после чего ему становится легко, прозрачно - он полностью очистился.
сподобиться непосредственного контакта с матерью землей. Ведь этой вере в
свое время обрубили корни, выхватили ее, швырнули в огнедышащие горны
городов, пережгли самую душу - но, как нас учит Шпенглер, меркантильный
Запад в кризисную эпоху снова обращается за помощью к миру земли.
входили через жухлый садик, еще скромнее, чем тот, что в Баие, а перед
дверью этого барака, который назывался "барракао", возвышалась статуэтка
Эшу, окруженная корзинами подношений.
напирал на эпоху ариев? Ну, а этот говорит о закате Европы, Блют унд Боден,
земля и кровь, - это нацизм чистой марки!
едите вашего бога.
Мария, и масоны. Все они против нас. Наше дело умбанда и сидеть тихо.
ее понять.
кишках последнего розенкрейцера.
внутри полыхали невероятные яростные краски. Зала была квадратной,
посередине была приготовлена площадка для пляски кавало с алтарем в глубине,
вся обнесенная решетчатой оградой, и прямо около ограды возвышался помост
для барабанов и атабаке. Ритуальное пространство было совершенно пусто, а с
внешней стороны решетки топталась разношерстная толпа - верующие и
любопытствующие, белые и черные, выделялись группки медиумов с их
ассистентами, "камбонос", одетыми в белые ткани, кто босиком, кто в кедах.
Алтарь поражал своим видом. Там были претос вельос, кабоклос с разноцветным
оперением, святые, походившие на марципановые куклы, если бы не их
пантагрюэльские размеры, Святой Георгий в своей сверкающей кирасе, в мантии,
крашеной багряницей, Святые Козьма и Дамиан, Мадонна, пронзенная мечами, и
Христос бесстыдно гиперреалистического стиля, с раскинутыми руками, как
Спаситель с горы Корковадо, только очень раскрашенный. Не видно было ориша,
но их присутствие ощущалось в выражениях лиц бывших в зале, в сладком духе
сахарного тростника и заготовленной пищи, в едковатом запахе пота множества
людей, растомленных духотою и возбужденных близящейся жирой.
гостей, обдавая их густыми клубами дыма от своей сигары, благословляя их и
угощая какой-то жидкостью, причем это все напоминало поспешный обряд
евхаристии. Я опустился на колени вместе с моими спутниками и выпил: когда
"камбоно" наливал жидкость из бутылки, я заметил, что это обычное "Дюбоне",
но заставил себя пить его маленькими глотками и с благоговением, как если бы
это был эликсир жизни. Со стороны сцены доносился глухой шум атабаке, и
посвященные запели искупительный гимн Эшу и Помба Жире:
святого" взял кадило и начал кадить, произнося молитвы Ошале и Святой Деве.
уже начали поддаваться магическому действию "понтос". Большинство из них
были женщины, и Ампаро не преминула высказать ироничные замечания по поводу
слабости своего пола ("Мы более восприимчивы, не так ли?").
немецкого психолога, которая участвовала в обрядах уже многие годы. Она все
испытала, но если человек не предрасположен и ему не отдано предпочтение, то
это бесполезно: она никогда не впадала в транс. Она танцевала, и взгляд ее
был устремлен в пространство, в то время как атабаке не давали передышки ее
и нашим нервам, а терпкий дым ладана заполнял зал, окуривая танцующих и
зрителей, и, казалось, вызывал у всех - а у меня точно - спазмы в желудке.
психологическом воздействии музыки и шума, даже того, которому поддается на
субботних дискотеках наша лихорадочная молодежь. Немка танцевала с
вытаращенными глазами, каждым членом своего истеричного тела как бы призывая
всех забыться. Постепенно другие женщины впадали в экстаз:
она почти плакала, потрясенная и напряженная, как будто безнадежно
стремилась испытать оргазм, и возбуждалась, и неистовствовала, но не
достигала желаемого. Стремясь потерять власть над собою, она, сама того не
желая, контролировала себя каждую минуту.
более затуманивались, конечности напрягались, движения становились
механическими, но не случайными, поскольку отражали природу сущности,
поселившейся в них:
исполняли движения всей рукой, имитируя плаванье, другие, согнувшись,
двигались медленно, и камбонос покрывали их белой льняной тканью, чтобы
скрыть от глаз толпы тех, кого коснулся совершенный дух...
издавали глухие звуки - гум, гум, гум, двигали телами, наклоненными вперед,
как у стариков, опирающихся на палку, выпячивали челюсти - и их лица
становились изможденными и беззубыми. Одержимые кабокло, наоборот, издавали
пронзительные крики воинов - хиахоу!!! - и камбонос изощренно поддерживали
тех, кто не сопротивлялся насилию дара свыше.
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс
Браун Дэн
Вронский Константин
Шилова Юлия
Акунин Борис