одинокий след неизвестного человека.
остался?
он увидел след от ноги человека.
подевалась другая нога? Врет он, твой Робинзон!
твой Робинзон!
книгу. -- Если тебе не нравится, я не буду рассказывать!
громко щелкнувший челнок справа налево, -- небось сам уже надумал
куда-нибудь от нас удрать! Вот и защищаешь его. Хороший человек старается
жить и умереть там, где он родился. Плохой человек твой Робинзон! Плохой!
Большого Снега во время Великой Отечественной войны Навей ушел на фронт,
попал в окружение, надолго сгинул без вести, а потом вдруг вынырнул в
неведомой Чегему Америке и оттуда по радио на родном языке стал вещать
Евангелие своим ошеломленным землякам! Но бабки с ее пророчеством, как и
многих других, уже не было на свете.
жесткой власти отца в мягкую власть матери.
низложенный, не спеша вошел вслед за ними. Братья сбросили свои мотыги у
кухонной веранды. Отец, поочередно подбирая каждую из них, пробовал рукой,
крепко ли держатся клинки на ручках.
Обстругав колышек, он вбил его обухом бердыша в ручку одной из мотыг, чтобы
клинок плотнее держался.
сломал ее надвое и, взяв одну половину, подошел к яблоне. Он поймал глазами
ветку погуще, усеянную плодами, и запустил в нее палку.
подскакивая, покатились по легкому скосу двора. Виноград, задетый палкой,
сыпанул следом.
чувствующий живую боль за винотворческую часть хозяйства.
яблоко. По яблоку подобрали и Кама с Кемальчиком.
Яблоко, внутри которого щелкают косточки, считалось счастливым. Братья, с
хрустом вонзая в твердые яблоки молодые крепкие зубы, отправились на кухню.
Потом Иса вышел с кувшинчиком, и братья, брызгаясь и смеясь, умылись на
веранде и снова вошли в кухню.
куда его временами водила Кама.
удалось отвлечь его от этой затеи. Она стала трясти над его ухом щелкающее
яблоко, то и дело приговаривая:
внутри яблока и как бы пытаясь осмыслить: что есть счастье?
руки, крайне неприятным для гостя, отгораживая его от кухни, сказал, что они
будут ждать геологов.
лесах над чегемским перевалом, но, чего они там искали, Кама не могла
понять.
перед обедом Кама вышла на веранду с кувшинчиком и полотенцем через плечо,
чтобы дать им вымыть руки. Так как этот парень стоял ближе всех, она, как
водится, ему первому предложила полить. Но он, вместо того чтобы оглянуться
и уступить первенство тому, кто старше всех, простодушно, как ребенок, стал
мыть руки. Каме это показалось настолько смешным, что она, покраснев и
нагнув голову, еле-еле удержалась от смеха.
парень молча взял свой стакан и опрокинул его в рот. Тут Кама не выдержала.
Она едва успела поставить на пол кувшинчик и, выбежав из кухни,
расхохоталась во дворе.
от хохота, выкрикнула тогда Кама.
нарочно, залаяли собаки и бросились к верхним воротам.
приободриться.
она увидела всадника и всадницу, едущих в их сторону, то высовываясь, то
пропадая за высокими кустарниками папоротника-страусника, держидерева,
бирючины. Это были совсем не геологи. Мужчина был на рыжей лошади, а женщина
на белой. Женщина была одета в голубое шелковое платье, и над ней, как
заморский праздник, голубел зонт.
Но она не знала, что зонт может быть таким красивым. Он покачивался над
женщиной в голубом шелковом платье, как огромный цветок. Мужчина, ехавший
впереди, теперь они спускались к воротам, то прикрывал женщину, то она снова
появлялась. Вдруг женщина на спуске, натянув поводья, слегка откинулась,
тень зонта сдвинулась с ее лица, и Кама узнала сестру.
собаках: -- Пошли вон! Кому говорят, пошли!
отошли, издали подлаивая.
ошметки дерна, горячась от близости воли, спустились по крутому косогору на
ровную лужайку двора.
сестры. Сидя на женском седле, Эсма, улыбаясь, посматривала на нее сверху
большими серыми глазами, чуть склоняя свое красивое, похудевшее после
болезни лицо.
всадникам спешиться. Мать, подбежавшая вместе с сыновьями, обняла дочку и,
целуя, прильнула к ней. Потом бабка степенно подошла к внучке, несколько раз
провела рукой возле ее лица, что означало: "Да падут твои болезни на мою
голову!" -- после чего обняла ее. Сквозь смех радостной встречи, отвечая на
беглые вопросы, Эсма по абхазскому обычаю быть сдержанней всего по отношению
к самому любимому, не спрашивала о сыне, но поневоле через головы толпящейся
родни искала его глазами, наконец нашла и, просияв, не выдержала:
голову. Сейчас, услышав ее голос, он еще ниже опустил голову и, взяв в руки
яблоко, лежавшее рядом на шкуре, сделал вид, что углубился в изучение его
поверхности.
облепленная струящимся шелком, сестра кинулась к сыну.
и держа в руке раскрытый голубой зонт. Зонт одушевленно упрямился, вихлялся,
и Каме казалось: он недоволен, что его держит ненарядная девочка.
стала жадно целовать.
и ревниво заглядывая в лицо сына порозовевшим лицом.
сторону наседки и щебечущих цыплят.
дворе. Поставив седла на перила веранды, они уселись на траву у подножия
яблони, где собралась вся компания.
Сандро, следом муж Эсмы, а дальше все тот же неведомый гость, который по
веселому наблюдению Камы с приездом сестры и ее мужа почему-то сделался еще
более неведомым. Смысл его пребывания здесь окружающим, мягко говоря, был не
вполне ясен. Судя по выражению его собственного лица, он и сам уже не мог
уловить этого смысла.
в руках раскрытый зонт.
улыбнувшись мужу. Тот смущенно опустил голову.
вдохновенного любопытства, словно на миг подглядела в щелочку жизни
ослепительную, вечную тайну любви...