небом, полным Юпитера, и разводить полипептидных слизней на продажу.
развернуло метущийся шкиперский разум в странную сторону: а что, если
раздолбать саму прозрачную кварцево-силиконовую стенку "ядерной лампы"?
намекал, каким кайлом можно прошибить эту стенку. Испуг испугом, но либо
попробуй раздолбать корабль самим кораблем, либо погано помирай.
жизнеобеспечения - потом перейти в основной отсек и вручную отработать с
маршевым и маневровыми двигателями. Выписать, наращивая ускорение, такой
крюк, чтобы в итоге впилиться в оставшийся на старой траектории передний
отсек. Вот тогда, возможно, будет продавлена не только гармошка радиатора,
но расколота сама "ядерная лампа".
придется куковать на открытой палубе, имея вместо хвоста длинное облако
горячей урановой плазмы. Однако, шкипер понятия не имел, о чем тут еще
думать. Вообще Брауни не умел долго держать в напряжении мозговое
вещество, его мимолетные мысли напоминали редкие очереди электрических
разрядов. И шкипер стал кропать на скорую нитку.
переднему модулю; когда врубаться и вырубаться вспомогательным двигателям,
чтобы основной отсек выписал маневровую траекторию. Затем он испустил
сигнал бедствия, вытащил штыри стыковочных блоков, напялил скафандр,
прихватил дополнительные кислородные баллоны и аварийные комплекты
питания, ну и отправился через шлюз наружу. Возле грузового трюма (что в
основном отсеке) имелся запасной пульт, применявшийся на стоянках для
тестирования. С него Сэмпсон и стал запускать один за другим
жидкостно-реактивные маневровые двигатели. Есть расстыковка, есть маневр.
пересечения с передним отсеком, или вообще не свидеться с ним в
пространстве. Однако, на сей раз Сэмпсону повезло - так же как когда-то с
Василисой Абрамовной - курс на столкновение оказался удачным. Может за
минуту до того, как реактор обязан был рвануть, передний модуль впилился в
обшивку основного отсека, промял радиатор, свинцовую и циркониевые
оболочки двигателя - и "лампа" треснула. Из трещины брызнула ослепительная
урановая плазма. Сэм, находившийся с другого борта, успел вползти в
приемный шлюз грузового трюма, и какие-то двести градусов жары скафандр
отлично стерпел. Однако тело схватило такую дозу радиации, что
ионизировавшаяся жизнь начала быстро расползаться по швам.
обязательно попадет на Юпитер и воплотится в металлорганическую медузу,
для которой тамошний холод и бешеный ветрило являются весьма ласковой
средой. Брауни даже казалось, что его душа отчасти переселилась в эту
тварюшку. Наверное, приятный бред начался оттого, что Анима стала
исполнять свою знаменитую "отходную", принуждая железы выбрасывать все
большие порции эндорфинов и прочих внутренних наркотиков.
несвежая сметана, сизого, покрытого язвами Сэмпсона от разрушенных
обезглавленных останков "Mary" и еще через три дня доставил на базу
Кузьмабург, префектуры Луна. Шкиперу пофартило. Его лучевую хворь крутые
космиканские доктора впервые полечили полной заменой костей, накопивших
радиоактивные изотопы, на титано-керамические трубки, заполненные
пробирочно выращенными кроветворными клетками. Получив из Кузьмабурга
рапорт капитана Брауни, Адмиралтейство в течении четырех дней
рассматривало его все пристальнее, а на шестой день высочайше повелело:
расследовать официально, срочно направить в префектуру Меркурий адмирала
Никодимова-Соларза. Итого, между катастрофой рейса 13 и прибытием крейсера
с адмиралом был трехнедельный разрыв.
заурядному лабиринту. Совершенно не излучающие стенки, ничего не
означающие направления. Совсем бестолковое движение, куда ни пойдешь,
смещаешься к центру. Этот лабиринт хавает любой импульс твоего движения,
говорит "спасибо", и полученную энергию расходует на то, чтобы ты никуда
не смылся. Что, конечно, весьма незаурядно. Плазмонт напоминает Косую,
которой всякая прожитая тобой секунда идет на пользу. Хотя мы с Шошаной
вроде были натренированы и опытом довольно богаты, но влипли еще хуже, чем
в прошлый раз. Вернее, на данный момент, влип уже я один.
коридоров показал фокус. Он размягчился и по нему лениво потекли
продольные, поперечные, диагональные волны, перламутровые как шампунь.
Наверное, это напоминало деятельность какого-то внутричеловеческого
органа. Будь на моем месте хирург, он бы оценил. Тем не менее, действовал
коридор завораживающим и даже успокаивающим образом. Я потратил много
нервной энергии, чтобы насторожиться. Все-таки заставил себя и фемку
напялить скафандры - а вдруг нам перекроют кислород. Затем Шошана вяло
шагнула в сторону "шампуня", коридор сделал глотательное движение и
наполовину утянул ее.
тем, что осуществил заветные чаяния. Вот, например, у Шошаны этот батька
заменил матку, сымитировав утраченный центр симметрий. Он даже переплюнул
матку, приняв фемку обратно в утробу. Вот вам и роевая организация труда,
и приобщение к большому делу. Боком вышли они фемке.
противодействием. Я поспешил на выручку, но мгновение спустя выручать было
уже некого, коридор окончательно заглотил фемку. Напоследок ее личико
совершенно разгладилось, стало отрешенным и вполне "межпланетным".
в ее исчезновение. Ну все равно, что вашего знакомого съел Карабас-Барабас
из мультфильма. Однако оставшегося у меня заряда хватило лишь на то, чтобы
я затрубил как бесноватый:
соплей, слышишь меня? Мы, состоящие из атомов, молекул, тел, групп, мы,
драчливые и скандальные, все равно разотрем тебя, дисциплинированного и
отмобилизованного, по полу. Потому что мы сложнее тебя. Мы разнообразнее,
в нас больше симметрий. В каждом из нас сидит весь космос, а кусок от тебя
- просто кусок. Простое может попаразитировать на сложном, но одолеть -
никогда!
светопреставление - пока что для меня лично, а не для атомно-молекулярной
жизни. Плазмонт обиделся. Из-за какого-то поворота выскочил и помчался на
меня клубок огненной нитеплазмы с ухораздирающим утробным ревом. Я
отключил микрофоны и бросился наутек. Однако, как я ни увиливал и не
маневрировал, клубок догнал и охватил меня. С головы до пяток. Затем
протек вовнутрь скафандра. Кажется, больно не было, когда огненная
нитеплазма расчленяла меня. Она сразу блокировала болевые центры, чтобы я
не зашелся в коме, а присутствовал при собственном уничтожении.
наблюдал, как краснела и трескалась кожа, жир и кровь превращались в
варево, обугливались и рассыпались в порошок кости. Фонтаном вырывались
внутренности, на лету становясь дымом. Затрещала и лопнула, как
перезревший арбуз, голова. Скафандр, надувшись, гейзером выпускал через
клапана пар избыточного давления, будто кит. И вот свет погас.
тумана, в который превратился мой организм. Сколько такое блуждание
продолжалось - не знаю. Время для меня - оставшегося без количества и
размера - имело не больше значения, чем алгебра для таракана. Я ощущал,
как наводится сияющий чернотой зев трубы и начинает втягивать оставшуюся
крошку.
сил. И когда совсем уже расстроился, вдруг - обана! Откуда-то издалека,
может от самого батюшки Юпитера - хвала громовержцу - пришла подсказка.
Дескать, даже в той жалкой убогой точке, которой я сделался, имеется
полный набор полюсов. И правда, в малюсенькой точке, в одном узелке, было
ВСЕ! Ну, как шикарный магазин во тьме лесов и топи блат.
сила с просверками огня - все необходимое для образования камня. Хоть
сейчас могу стать меркурианской скалой с вяло текущим временем в жилах.
Вот начинает бурлить воздушная сила, придающая стройность, тянущая вширь и
вверх. Этого достаточно, чтобы сделаться растением где-нибудь под куполом.
Наконец, растормошил я полюс огня и почувствовал, что могу зашевелить
своими членами, как животное. А потом стали расходится по телу водяные
потоки, связывающие все силы, дающие формулу действия каждой пульсации.
изъясняясь, образ готовый к воплощению. Такими были граждане Адам и Ева
прежде, чем выпасть сияющими яйцами из райского гнезда и начать свое
прорастание в материи.
слабенькие у меня руки-ноги, какие хиленькие они по сравнению с
нитеплазменным мешком, в котором я сижу.
переменной кривизны, а сейчас - в пузырь, где входное отверстие сразу
исчезает за тобой. Чем больше мы суетились, ползали внутри, тем большее
количество нашего движения превращалось в гравитационное искривление, в
энергию устойчивости ловушки. Но все-таки пузырь был хиленьким, ему явно
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Маккарти Кормак
Фазиль Искандер
Браун Дэн