дерева. Его единственный глаз загорелся желтоватым огнем, рот искривился.
зверь, попавший в ловушку. - Сознайся, ведь это твое колдовство?
истерично захохотал, взвизгнув и несколько раз стукнувшись затылком о
дерево. - Ты говоришь о реке?
выхода.
можно, в конце концов, добраться до края.
наконец!
пахло хвоей, как будто ее нарочно обварили кипятком. Аэйт несколько раз
глубоко вздохнул, но так и не насытился воздухом.
взгляд - трусливый и злобный.
убить тебя.
разбойник не посмел ослушаться. Хмурясь и поводя тяжелыми плечами, он
пошел следом за Аэйтом. Рано или поздно мальчик споткнется и упадет, и
тогда...
шатало от голода. Иногда им попадались источники, но вода в них была
нестерпимо горькая и почти не утоляла жажду. Они съели последнюю крошку из
запасов одноглазого. Постепенно, по мере того, как Аэйт слабел, одноглазый
все реже вспоминал о Силе, скрытой в маленьком воине, однако нападать на
него пока не решался.
что им попадались, были разрушены, и видно было, что в них очень давно уже
никто не живет.
воинов, давно выбеленные ветрами, заросли мхом, доспехи большей частью
проржавели и сгнили. Стрелы, луки, костяные обломки, мечи с ржавыми и
зазубренными клинками, щиты с потемневшей или совершенно смытой росписью -
все это валялось кучами, и ничья рука не прибрала бренные останки, словно
в битве погибли последние люди этого мира и не осталось никого, кто пришел
бы на это поле с погребальным факелом.
почти ощутимой тяжестью. Солнце, утонувшее в мутном тумане, почти не
разгоняло сумерек. Аэйт жевал безвкусные корни болотных цветов, но только
становился еще голоднее. Он выломал себе палку и шел, опираясь на нее, как
старик. Потом палка стала для него слишком тяжелой, и он выбросил ее.
добыча ослабеет, и Аэйт хорошо понимал это. Он боялся спать, а когда
усталость валила его с ног, дремал урывками, не выпуская из рук кинжала.
Убить одноглазого ударом ножа он не сможет, но в случае нападения оружие
не повредит. Разбойник, по крайней мере, чувствовал боль.
вместо того, чтобы пытаться разжать железные пальцы, тискавшие его шею,
выбросил вперед руку с кинжалом и нанес удар. Зарычав, одноглазый выпустил
Аэйта и прижал ладонь к животу. Аэйт ударил его снова, а потом, задыхаясь,
отскочил.
животе. Ни крови, ни малейшей царапины не было.
набок и рассмеялся.
отступил на шаг, настороженно наблюдая за ним. Но Аэйт только устало
перевел дыхание и махнул рукой. Они снова пошли вперед.
росла высокая, сочная, но темная, порой в синеватых пятнах, точно
порченная. В этом мире нигде не было добра. Острые края осоки резали руки.
Под ногами хлюпала вода. Пахло гнилью. В тумане путники едва видели друг
друга.
том, что эта ночь, скорее всего, будет для него последней. Разве что он
догонит одноглазого и прямо сейчас, пока еще остаются силы, сделает
попытку перерезать ему горло.
Ветви заплели ее, кустарник поднялся между колеями, выбитыми некогда
тележными колесами. В лесу было уже темно, но Аэйт упорно шел вперед,
изредка подгоняя одноглазого. В чаще по обе стороны от дороги мелькали
неприятные тени с горящими глазами, но близко подходить они не решались.
Несколько раз доносился хриплый смех. Аэйт лишь мотал головой и упорно
продолжал идти.
мутилось, и ему чудилось, будто он вновь бежит из плена, не зная о том,
что ноги сами приведут его обратно, куда бы он ни пошел.
стороны. И пока один Аэйт шел, спотыкаясь, по глухому лесу, второй
откуда-то издалека наблюдал за ним и тщетно старался объяснить, как
бесполезны его попытки спастись.
сразу все исчезло. Остался только младший сын Арванда, шатающийся от
усталости, голодный, но все еще живой. И очень упрямый.
вспыхнула роса, и от ярких оранжевых огней Аэйту на мгновение стало легче
дышать. Он был с ног до головы покрыт испариной. Все завязки на груди и
горле он давно распустил, но все равно задыхался, таким густым и влажным
был воздух. Небо окрасилось в багровый цвет. Постепенно оно темнело,
становясь фиолетовым. Далекое солнце было окутано испарениями.
и бросил на него жадный взгляд.
по-прежнему стоит, облизывая губы, прикрикнул: - Да иди же, стервятник!
пыхтение и топот. Какое-то массивное существо уверенно ступало по сырой
земле, время от времени шлепая по ней чем-то тяжеловесным.
ящерица, которую можно было бы принять даже за дракона, будь у нее крылья.
Она яростно раздувала красноватые ноздри, из которых вырывалось легкое
огненное облачко. Рот ее был разорван удилами, с которых капала темная
кровь. Она быстро переставляла короткие сильные лапы и изредка ударяла
хвостом по опавшей хвое.
окутывал ее плечи, седые волосы разметались по плечам. Безжалостно дергая
поводья, она подгоняла ящерицу и поносила ее последними словами. Поводья
извивались у нее в руках, и Аэйт увидел, что это были живые змеи.
спины. Аэйт медленно встал. Маленькие злые глазки старой ведьмы впились в
него, потом скользнули по спутнику Аэйта, и в них появилось нескрываемое
веселье. Ведьма разинула рот, выставив длинные желтые зубы, и громко
захохотала.
закричал и бросился к Аэйту, хватая его за рукава. Аэйт отстранился.
Одноглазый упал на землю, царапая пальцами по хвое, как будто хотел
зарыться в нее.
посмотрел на своего пленника и вдруг поймал его взгляд, испуганный,
умоляющий. Это было так неожиданно, что слова "это мой враг" застряли у