работали в паре: обнаружив противника, они преследовали его, пока не
загоняли в тупик, откуда не было выхода. Но взять пленного не удалось пока
никому: в безвыходном положении альбиносы убивали себя. Першин приказал
сделать засаду.
Старых Серебряниках с тоннелем метро, идущим под Яузой из Китай-города на
Таганку, и залегли у развилки, где ход раздваивался.
земле - без движений, тая дыхание, и только фосфоресцирующие стрелки час
за часом отмеряли время в кромешной темноте. Да еще отдаленный гул и
тряска от проходящих вдали поездов докатывались глухо из нутра горы через
равные промежутки времени.
спичку; даже перекинуться словом было нельзя: окажись поблизости альбинос,
их обнаружили бы в тот же миг.
где-то, неизвестно где, из тишины прорезался посторонний звук. Неуловимый
вначале, он стал яснеть и определился вскоре: то был звук шагов. Бирс и
Ключников напряглись, обратившись в слух. Неизвестный двигался от тоннеля
метро и был настороже: делал несколько шагов, замирал, выжидая, потом
снова шагал и останавливался.
падал из-за поворота; каждый из разведчиков видел тогда, как блестят в
сумраке глаза напарника. Они не знали, что их ждет и не думали об этом:
все мысли были направлены на то, чтобы не прозевать момент.
казалось, нельзя: шаг, еще шаг, еще один, остановка - полное беззвучие,
немота.
выдать себя. Незнакомец не дошел до поворота несколько шагов и застыл,
прислушиваясь. Стоять в полный рост здесь не удавалось, надо было изрядно
пригнуться, и пока незнакомец выжидал, они слышали слабые, едва заметные
звуки; шорохи, шуршание одежды, дыхание выдавали в темноте чужое
присутствие.
горящий фонарь за угол, Ключников стремительно метнулся вперед, в ноги,
подсек и опрокинул человека, вцепившись в него мертвой хваткой.
матов норы и лазы, чтобы научиться действовать в тесноте: каждому
следовало точно знать свой маневр. И они тренировались до седьмого пота,
пока не научились все делать без ошибок.
отрезал незнакомцу путь к отступлению. Антон захватил его руки, пытаясь
надеть наручники, но противник попался им очень сильный, скрутить его
стоило большого труда: уже в наручниках, он продолжал бороться и пытался
встать.
слепо щурился на ярком свету. Бирс глянул и обомлел: на земле лежал
Хартман. И Ключников, приглядевшись, понял, что знает этого человека: то
был долговязый американец, с которым Аня строила баррикаду.
оказались?!
запястья.
поднялся на ноги.
на поиски в одиночку. Со слов Бирса он знал, где Джуди исчезла, на такси
подъехал к дому Бирса и спустился в подвал.
слежки. За ним присматривали, но в первые после путча дни, когда толпа
осадила штаб-квартиру госбезопасности на Лубянке, секретные службы
затаились и работали вяло; Хартману удалось уйти от наблюдения.
подвала Хартман проник в тепловой коллектор под Большими Каменщиками,
потом используя вентиляционные колодцы и заброшенные тюремные галереи,
приблизился к Таганской площади. По пути ему попадались полуразрушенные
непонятные ходы, своды которых в любой момент могли обрушиться и
похоронить смельчака.
отметки карандашом.
станций, переходов и тоннелей метро под площадью и в ее окрестностях вниз,
горизонт за горизонтом, уходили бункеры связи и управления. Холмы удобны
для подземного строительства, по этой причине почти все московские холмы
широко использовались под тайные сооружения; Таганский холм не был
исключением.
в Гончарах и оказался в Котельниках. Швивая гора позади небоскреба тоже
изрядно была застроена изнутри, Хартман нашел выход в тоннель метро,
прошел под Яузой и свернул в сторону Старых Серебряников, где углубился в
лабиринт лазов и ходов. Так он попал в Подкопаево, где еще в древности
люди брали в карьере глину, и здесь Хартман нарвался на засаду.
ощущения странной игры, в которую он ненароком угодил. В то, что
произошло, верилось с трудом. И как причудлива судьба, если сводит тебя с
человеком, которого ты встречал когда-то - далеко и давно, в прошлой
жизни, на другом конце земли. И не просто сводит, но - где?!
происходящего.
события и решили, что это настоящее безрассудство. И все же они отдали ему
должное: решиться на такое мог только очень смелый человек.
специального снаряжения, даже без бронежилета, зная наверняка - случись
что, никто не поможет, для этого и впрямь следовало быть отчаянным
храбрецом, но и сумасшедшим вполне. Бирс не удержался и сказал американцу,
что они с напарником думают по этому поводу.
все, что смогу, - объяснил Хартман, а Бирсу его слова показались обидными.
мотаются по всему свету в поисках острых ощущений и готовы платить большие
деньги, чтобы подвергаться опасности и переживать риск; именно этого не
хватало им для полноты существования, все прочее они имели. Вероятно, по
этой причине Хартман сделался глубоководным ныряльщиком и устраивал себе
сафари в Африке.
благоразумия: тщеславие! Оно жгло его и не давало покоя. Неукротимое
честолюбие гнало этих людей вперед в поисках удачи. Хартман мог быть
только победителем, ему всегда надо было стать первым, добиться своего,
доказать, опередить других и утвердиться. И тут уж ничего нельзя было
поделать, ничего не имело значения: ни смертельный риск, никакая цена и
плата. Это была та сила, которая спокон веку вела этих людей в дальние
края, создала их страну и сделала ее великой.
безоружный, не знающий маневра человек, которого на каждом шагу надо было
опекать, да еще к тому же все объяснять по-английски.
ждет.
смиренно и кротко.
вериги, но выхода они не видели: отпустить его, значило обречь на верную
гибель. Для них и так оставалось загадкой, как он уцелел до сих пор.
отдаленные выстрелы, погасили фонари и залегли.
приказал Бирс в темноте.
альбиносы рассыпались в надежде уйти от преследования. Засада из трех
затаившихся в темноте человек ждала своего часа.
развилки, Бирс и Ключников включили фонари, следом за ними включил свой
фонарь и Хартман.
держал пистолет; от испуга глаза у юнца расширились и полыхали на бледном
лице, как яркие фары. Он успел выстрелить, фонарь в руке Хартмана
разлетелся вдребезги, Ключников бросился вперед, вывернул стрелку руку и
подмял его под себя.
к руке Хартмана.