юноши, чье внутреннее ?я? стало бы слепком с него, Мурано. Физические данные
не так важны: лишь бы не было каких-то врожденных отклонений или уродств.
Здесь, в Камбодже, он умрет, здесь его похоронят. Это его не беспокоило: он
никогда не носил землю Японии на своем сердце. Земля - это земля, и ничего
более. Но именно здесь его запомнят как учителя, как сэнсея, здесь он обрел
ученика, сына.
таковым. Кокоро невозможно разделить с женой, с родичами. Поэтому
единственно доступные для него близкие были отношения между сэнсеем и
учеником. В самом раннем детстве он осиротел, растерял всех близких и порою
думал: а не живут ли где-нибудь в Японии его кровные братья или сестры? Но
даже это теперь ничего для него не значило: теперь у него был Сок и жизнь
его приобрела смысл - он передал ученику кокоро, никакая другая семья ему не
нужна.
было бесплотное создание его разума. Кокоро. Он построил на нем и вокруг
него всю свою жизнь. Для него это было единственной формой существования,
десятью заповедями всего сущего, более властными, чем заповеди синтоистов
или буддийские тексты. Единственный закон, который он признавал.
баньяна, росшего возле старинного разрушенного храма. И там прошептал:
камня.
уверяют, что вы бессмертны.
уже легли синие тени. Мурано взял огрубевшие руки Сока в свои и с нежностью
произнес:
***
именовал это славное заведение, хотя у него было еще и другое, официальное
название, куда более длинное.
ни вывески, ни таблички, лишь номер дома, так что праздный прохожий и не
догадывался, что крылось за темно-серыми каменными стенами.
швейцар в ливрее, который вежливо, но настойчиво выпроваживал любопытного, а
тот успевал заметить только ведущие из вестибюля наверх ступени из старого
мрамора.
для этого деньгами и влиянием.
находилась библиотека, где на коктейль перед ленчем или для мирного чтения
собиралось большинство клубменов. Макоумер же повернул от лестницы налево -
там были три комнаты, предназначенные для встреч более приватного характера.
полированную дверь.
были разделены на прямой пробор и блестели, словно смазанные бриллиантином.
- Ваш гость, мистер Салливен, еще не появлялся, - и он провел Макоумера в
прекрасно обставленную удобную комнату.
чистой кожей кресло. По левую руку от него находился камин. На стенах,
отделанных деревянными панелями и выкрашенных в кремовый и бледно-голубой
цвета, висели гравюры. Справа от кресла стоял столик из полированного
дерева, у противоположной стены - обеденный стол в окружении тяжелых
стульев.
на стол. Крабьи клешни и холодный омар, побольше листьев салата и, я думаю,
пиво ?хайнекен?.
только Бену. И хорошо оплачивал его преданность: мать Бена вот уже пять лет
содержалась в доме для престарелых, а это дорогое удовольствие.
Мужчины обменялись рукопожатиями, и Салливен заказал виски ?гленливет? со
льдом.
утро, - приказал он Бену и тяжело опустился в кресло напротив Макоумера.
занятию - это был типичный ?борец за права народа?: высокий, крепкий,
широкоплечий, с пышным рыжим чубом. У него были кустистые рыжие брови и щеки
такие румяные, что, казалось, его вот-вот хватит удар. Квадратная челюсть,
курносый нос: короче, физиономия чистокровного ирландца, о чем Салливен не
уставал напоминать всем и каждому. Он мог перечислить своих предков до
шестого колена, не забыв заметить, что один из них был революционным вожаком
(правда, какой конкретно из революций - он не говорил), и, конечно же,
обладал необходимой для его профессии способностью спорить до бесконечности.
рубашки взмок от пота, запах которого был в этой шикарной комнате явно
неуместен.
беседу. Наконец, серебро и хрусталь специально заказанные Клубом у
?Тиффани?, заняли свои положенные места, и Салливен с ощутимым ирландским
акцентом произнес:
дело не только в том, что Де Витта прирезали, словно жертвенного ягненка:
этим сволочам удалось проникнуть в нашу систему безопасности. К тому же
сегодняшнее происшествие в Западной Германии!
глаза сенатора казались холодными, как лед. - Но, между прочим, не далее как
десять дней назад возглавляемый мною Особый комитет по разведке положил на
стол президенту документ, в котором говорилось о просчетах в методах сбора
разведданных в странах Ближнего Востока и Латинской Америки.
но уже в первые сто дней его правления! высокопоставленные республиканцы
присвоили ему это прозвище. - ?Благодарю вас, джентльмены, за усердие!? -
Сенатор передразнил манеру речи высшего лица государства. - ?Примите мои
уверения, что я непременно рассмотрю ваши предложения, как только выкрою для
этого время. Вы же знаете, что основная проблема этого года - экономическое
положение. Уровень инфляции и девять процентов безработных - вот то, на что
мы должны направить все силы и средства?.
задумчиво произнес Макоумер. - Интересно, как бы они прокомментировали его в
свете нынешних событий в Египте и Западной Германии?
Салливен.
тому же изрядное число моих коллег-республиканцев начали уже вопить! ?Мы
должны держаться вместе, Джек! Мы должны сплотиться вокруг Белого дома,
Джек! Это проблемы всей Америки, и здесь не место для партийных разногласий,
Джек!?
отпущения на всем земном шаре. В Овальном кабинете сидят теперь паникеры,
которые боятся и шагу ступить: так их запугал красный медведь, - сенатор
сжал кулаки. - И, Боже мой, мне известны настроения в Европе! Да если нам не
удастся поймать тех мерзавцев, которые прирезали Де Витта, над нами будет
смеяться весь мир!
на международной сцене еще никогда не был таким низким. Меня от этого просто
тошнит, понятно? Мне стыдно, что я - сенатор.
меня знаешь. Дел, я консерватор, и тем горжусь. К тому же я вышел из
либеральной среды. Мой старик всю жизнь проработал на конвейере у Форда. И
что он заработал, кроме раздавленных пальцев, плоскостопия да эмфиземы
легких? Правда, он помог создать наш профсоюз.
гибели его мечты. У него бы сердце не выдержало, если б он увидел, что
профсоюзники начали задирать нос, отдалились от рабочей среды. А во что
превратились наши рабочие?! Что бы мы ни затеяли, японцы могут сделать это
дешевле и - что греха таить? - лучше. Чертовы профсоюзы каждые три года
требуют все больше денег, стоимость жизни растет, а работы хватает только на
четыре дня в неделю. Черт побери, Дел, скажи-ка, может ли отрасль выжить на
такой диете? Не может, это ясно. Мы тонем в дерьме. И Детройт - это только
первая ласточка. Сейчас рынок требует компьютерных чипов, и не мне тебе
Афанасьев Роман
Лондон Джек
Круз Андрей
Курылев Олег
Шилова Юлия