стоял рядом и кушал тарталетку, а один из тех, кто беседовал со мной. Потому
что я гнул понты и всячески задирал хвост. Ты согласен?
завода. И американец. Все.
директора того самого агентства "Утес", к которому обращался завод "Заря" на
предмет ущучивания Корзуна.
кому-то претензии?
перетереть надо.
приехал в "Былину" чуть раньше Валерия - подкатывая к стоянке, Нестеренко
заметил у самого входа 720-й "БМВ" с гордым номером 001; бывший кагебешник
Каголов имел в правоохранительных структурах самые хорошие связи и не без
основания полагал, что ездить на опасные стрелки надо на таких машинах, в
которых все должно быть прекрасно: и марка, и комплектация, и номер.
сопроводила его к небольшому столику, за которым сидел генеральный директор
"Утеса" и покровитель этой самой "Былины".
между ними никогда не было: Бог миловал. Но Нестеренко и Каголов
принадлежали к двум принципиально различным формам феодальной жизни,
имевшимся в Москве. Нестеренко был чистый бандит, спортсмен, который в
случае неправильного, по его мнению, обращения с подконтрольной фирмой имел
обыкновение вынимать из кармана ствол. Каголов был кагебешник, который в
аналогичном случае имел обыкновение сдавать противника дружественным ментам.
Нестеренко держал Каголова за труса, Каголов Нестеренко - за уголовника,
хотя оба они были готовы признать, что ни тот, ни другой беспределом не
занимались: один не стрелял без вины, другой без вины не сажал.
диссидентов, он улыбался, как чеширский кот.
включился автомат, перелистывающий картотеку с именами, кличками и фирмами
населявших Москву друзей Нестеренко - и среди этих имен не было имени
Нетушкина.
когда ему было четырнадцать. Он был главным технологом Тарского
химико-фармацевтического комбината.
Мелкие петербургские бандюки. И директор... - Корзун.
доложили обстоятельства и стали договариваться о цене С них просили,
кажется, миллиона четыре в долларах. Мы попросили тысяч триста. Меньше было
никак нельзя. Там один РУБОП петербургский взял бы половину, а нам же еще
все надо было разжевать и ему в рот положить, чтобы они палку за раскрытие
срубили... "Заря" посмотрела документы, директор замахал руками. "О, -
говорит, - дальше мы сами справимся". Заплатил тысяч двадцать и был таков.
Я, признаться, думал, что они навернулись по полной программе.
комбинат, у которого якобы нет "крыши". И есть человек, который наехал на
него и которого загасили.
общем-то здорово эту петербургскую контору прихватили. Они могли не знать,
чго заказ снят. Шлепнули со зла своего наводчика, а комбинат случайно
разминулся...
Привет передавай дочке.
кличке Спиридон, спешно доканчивал свой обед в небольшой пельменной напротив
областного суда. Пельмени, которые он ел, были какие-то склизкие и
желтоватые, скорее всего - с собачьим мясом, но до вечера никакой еды не
предвиделось, и язвенник Царьков время от времени пытался посчитать, что
будет лучше: не жрать пельменей и ходить весь день, сворачиваясь от боли в
пустом жецудке, или пожрать и ходить, сворачиваясь от боли в полном желудке.
подошел к хмурому кассиру, одиноко маявшемуся на раздаче, и спросил:
старым информатором Царькова. Фразой насчет кефира они обменивались теперь
через день. Кефир оказался только один раз: и через час после того, как
кефир оказался на месте, Царьков вломился в комнату, которую Спиридон
покинул всего полчаса назад.
половину и так, жуя, вышел на улицу. Так как была суббота, в управление
Царьков возвращаться не стал, а доехал на трамвае до автобусной станции и
там дождался первого междугороднего автобуса, идущего в Москву или Ярославль
через поселок городского типа Марьино.
назад, когда жена с дочкой возвращались в город на "Москвиче" тестя, машину
сбил в кювет какой-то встречный джип. Джип уехал, и его так никогда и не
нашли. Жена через неделю умерла в реанимации, а дочка, хотя и выжила, часто
с тех пор хворала.
неправильно наложил гипс. Косточки срослись, но Маша продолжала хромать.
Царьков повез ее в Москву, и там в бесплатной больнице ей снова разбили
ножку. Кости опять срослись, и опять неправильно.
течению реки. Поселок был совсем крошечный: два десятка улиц, усаженных
желтыми пятиэтажками, широкая разбитая набережная со старыми купеческими
домами и полуразвалившимся причалом да черные мокрые ряды деревьев в
городском парке имени Павлика Морозова. С тех пор как в поселке остановилась
последняя льняная фабрика, воздух в нем стал совсем чистый, и это была,
собственно, главная причина, по которой Маша жила у бабушки. Квартира
Царькова в Тарске окнами выходила на "Зарю", и в этой квартире девочка
кашляла и задыхалась.
поделенном на две части, с огородом, выходившим к обрывистому берегу Тары.
Каждый день весной Яша вскапывал огород и осенью убирал картошку.
большой черный джип с тарскими номерами. В джипе виднелся скучающий силуэт
водителя.
воротами слышался детский смех и довольное повизгивание собаки. Яша, пожав
плечами, вошел в ворота.
проваливаясь в рыхлом снегу, бегал невысокий сухощавый человек в кожаной
куртке и с девочкой на плечах. Девочка смеялась и взвизгивала. Сбоку, у
сарая, молчаливо высились два коротко стриженных телохранителя. Человек в
кожаной куртке обежал еще круг, остановился и повернулся к Царькову. Это был
Семен Колунов.
молчаливые братки по приказу Колуна катают снежную бабу, и чуть заметно сжал
губы.
одеколоном.
другой стороны.
не встречались, тем более вблизи. Колунова в ментовке никто не разрабатывал.
Царьков никогда и не ставил себе задачи его поймать - слишком уж это было
нереально. Спиридон - да. Спиридона Царьков, исхитрившись, мог ухватить за
задницу. О его хозяине не стоило и думать.
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Акунин Борис
Пехов Алексей
Каменистый Артем