ничего нет. Меня, например, интересует, за что он получил порицание
обергруппенфюрера Кальтенбруннера в сорок третьем году?
обергруппенфюрера... Значит, вам должно быть хорошо известно, что я служил
рядовым в войсках вермахта...
после его трагической гибели вам вернули звание, наградили и перевели на
работу в отдел Эйхмана. За что вас наказал покойный Гейдрих?
я, понятно, об этом не знал, - я позволил себе усомниться в том, надо ли
уничтожать славян. Я пошутил, - словно бы испугавшись чего-то, быстро
добавил Хетль. - Я, видимо, неумело пошутил, сказав, что часть славян
стоило бы держать в гетто, чтобы потом, когда Россия откатится за Урал,
было на кого выменять Эренбурга... А Гейдрих был очень щепетилен в
славянском и еврейском вопросах.
Западе.
обергруппенфюрером Кальтенбруннером... Он знал мою семью, отец помогал ему
в трудные времена... Поэтому Кальтенбруннер рекомендовал меня в СС лично,
в сороковом...
задания? В тыл врага?
офицер и безусловно честный человек, но наши отношения не сложились...
материалы на ваше разжалование?
последний вопрос: он знает, что вы спите с его женой? Может, у вас любовь
втроем и все такое прочее? Или все значительно серьезней?
неторопливо бросил спичку в снег, вздохнул:
неприкасаемых, поскольку с Востока вас вернул обергруппенфюрер
Кальтенбруннер, но система проверки РСХА работает вне зависимости от того,
кто тебя опекает наверху... Веселитесь, как хотите, но не попадайтесь! А
вы попались! Ах, черт! - воскликнул вдруг Штирлиц и как-то странно упал на
левый бок. Поднявшись, незаметно достал из внутреннего кармана плоский
диктофон, вытащил кассету, порвал пленку, поставил кассету на место, сунул
диктофон в карман и тихо сказал: - Вы поняли, что я упал поскользнувшись?
Поэтому, вернувшись, вы спросите при моих коллегах, не сильно ли я
ушибся... Мои коллеги не спят, кто-нибудь из них идет следом за нами, но в
отдалении, поэтому вы сейчас напишете мне лично обязательство работать на
гауляйтера Айгрубера и на НСДАП, ясно?
аллергический приступ. Даже в темноте стало видно, как он побледнел.
Штирлиц понял это по тому, как под глазами у штурмбанфюрера внезапно
залегли черные тени.
гауляйтера Верхней Австрии... В случае измены... И так далее...
перевернул страничку, спросил:
последняя радиограмма, отправленная из Альт Аусзее неустановленным
оператором на Запад.
суетитесь... Я не собираюсь вас губить, я заинтересован в вас так же, как
и Кальтенбруннер... Передайте вашим шифром мои цифры... А если вздумаете
отказаться, я не поставлю за вас и пфеннига...
ста, но все-таки это шанс".
гестаповцами, и впервые открыто признался, что силы его на исходе. Если
Центр сочтет возможным организовать его побег на Родину, налет на виллу
Кальтенбруннера в Альт Аусзее вполне возможен. Виллу охраняют двенадцать
человек, но по крайней мере семерых он, Штирлиц, рискнет взять на себя,
если только получит ответ, который ему передаст Хетль.
агента "Жозеф"; под этим именем был зашифрован Хетль, предложивший свои
услуги ОСС осенью сорок четвертого года в Будапеште, работая вместе с
Эйхманом по торговле евреями; провернули хороший бизнес, несколько
миллионов франков, и не бумажками, а бензином и военными грузовиками; один
из выпущенных взамен за это финансистов позвонил в американское
посольство, передал текст, сказанный ему Хетлем. С этого и началось.
ОСС не поддались. Однако, поскольку Штирлиц был вынужден назвать адрес,
куда следовало передать его шифровку, люди Даллеса немедленно навели
справки и установили, что там жил человек, связанный в свое время с
группой советского разведчика Шандора Радо.
Геверница, познакомил их с новостью и спросил, добро посмеиваясь в
прокуренные усы:
интересна... Пойдем на контакт с русской разведкой? Или воздержимся?
происходило в Вашингтоне; он понимал, что ситуация сложилась в высшей мере
сложная. Он был убежден, что на Рузвельта давят силы, стоящие за той
финансовой группой, которая давно и упорно боролась за влияние на
государственный департамент против тех, кто блокировался вокруг "Салливэна
и Кромвэлла" - адвокатской фирмы Даллесов, сориентированной на самую
правую концепцию Уолл-стрита.
вообще, вступила в последнюю, решающую фазу: компаньоны ему не простят,
потеряй он свой пост; все те нити, связывавшие его с германской
промышленностью, которые он так трепетно налаживал и берег все эти годы,
просто-таки не имеют права перейти в другие руки; это будет означать
крушение его жизни, карьеры, будущего.
смелость доказать американцам, что в мире вполне могут сосуществовать
такие разностные структуры, как Запад с его свободным предпринимательством
и большевистское государство, построенное на примате государственного
планирования. Даллес отдавал себе отчет в том, отчего Рузвельт с
маниакальной настойчивостью добивался того, чтобы Сталин прилетел в
Касабланку, на встречу "Большой тройки", или же - на худой конец - в
Тегеран: этим Рузвельт доказывал тем, кто поддерживал его политику в
банках и концернах, что диалог со Сталиным вполне возможен: он,
государственный политик, понятно, не потерпит, чтобы его страну хоть в
какой-то мере третировали, но в нем нет имперских амбиций, и он умеет
соблюдать договорные обязательства.
концепции Рузвельта, - весною сорок пятого было весьма трудно
маневрировать: мир отринул бы открытое размежевание с русскими и
сепаратный договор с рейхом; слишком свежи раны, слишком трагично
Черепнин Владимир
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Акунин Борис
Свержин Владимир
Афанасьев Роман