Чтение 540–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

И дети купцов сели на ослов и мулов, и Нур-ад-дин тоже сел на мула и
отправился с ними в сад, где было все, что желательно душе и услаждает
очи. Там были высокие колонны и строения, уходящие ввысь, и были у сада
сводчатые ворота, подобные портику во дворце, и лазоревые ворота, подоб-
ные вратам райских садов, привратника которых звали Ридван, а над ними
было сто палок с виноградными лозами всевозможных цветов: красных, по-
добных кораллам, черных, точно носы негров, и белых, как голубиные яйца.
И были там сливы, гранаты и груши, абрикосы и яблоки - все это разных
родов и разнообразных цветов, купами и отдельно..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот шестьдесят четвертая ночь

Когда же настала восемьсот шестьдесят четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что дети купцов, войдя в сад, увидели
в нем полностью все, чего желают уста и язык, и нашли там и разноцветный
виноград, кучами и отдельно, как сказал о нем поэт:

Виноград вот, а вкус его - вкус напитка,

Цветом мрачен и ворону он подобен.

Средь листвы своей вырос он, и ты видишь -

Пальцам женщин подобен он в темной краске.

И сказал о нем также другой поэт:

Вот лозы - с палочек своих свисая,

Они меня напомнят худобою.

Напомнят они мед и воду в кружке

И, бывши суслом, обратятся в вина.

И потом юноши пришли к беседке в саду и увидели Ридвана, привратника
сада, который сидел в этой беседке, точно он, Ридван, - страж райских
садов. И они увидели, что на этой беседке написаны такие стихи:

Аллах, напои тот сад, где кисти свисают вниз,

И ветки, упившись сильно, с ними склоняются.

Когда ж заплясать заставит ветки рука ветров"

Украсит их дождь с небес жемчужными точками.

А внутри беседки они увидели такие написанные стихи:

Войдем с тобой, приятель, в прекрасный сад -

Заботы ржу снять сможет он с сердца нам.

Там ветерок, идя, запинается,

И все цветы в руках улыбаются.

И были в этом саду плоды разнообразные и птицы всех родов и цветов:
вяхири, соловьи, певчие куропатки, горлинки и голуби, что воркуют на
ветвях, а в каналах его была вода текучая, и блистали эти потоки цветами
и плодами услаждающими, подобно тому, как сказал поэт:

Ветерок в ветвях пролетел его, и сходство есть

В них с красавицей, что в одежде пышной качается.

А ручьи его нам мечи напомнят, коль вынут их

Руки витязей из теснины ножен, хранящих их.

И также сказал о нем поэт:

Под ветвями струй протянулся ток, и вечно он

Отражает образ прекрасный их в глубине своей.

Но, смекнувши, ветер из ревности полетел к ветвям,

И сейчас же их от сближения отклонил он с ним.

А на деревьях в этом саду было каждого плода по паре, и были в нем
гранаты, похожие на кайраванские шарики, как сказал поэт и отличился:

Вот гранаты с тончайшей кожей; сходны

С грудями девы, выступят коль округло.

Когда очистишь их, они покажут

Нам яхонты, смущающие рассудок.

А также сказал о них поэт:

О круглая! Всякому, кто к ней в глубину проник,

Покажет она рубины в складках из Абкара.

Гранат! Я его сравнил, когда увидал его

С грудями невинных дев иль с мраморным куполом.

Больного в нем исцеленье, здравие для него,

О нем изречение пророка пречистого.

О нем говорит Аллах - высоко возвышен он! -

Слова столь глубокие в писанье начертанном.

И были в этом саду яблоки - сахарные, мускусные и даманийские, оше-
ломляющие взор, как сказал о них поэт:

Вот яблоко двух цветов - напомнит смотрящему

Любимого с любящим ланиты, что встретились.

На ветке они блестят, в чудесном несходные.

Один из них темен, а другой - в нем сияние.

Обнялись они, и вдруг доносчик их испугал:

Один покраснел, смутясь, другой побледнел в тоске.

И были в этом саду абрикосы, миндальные и камфарные, из Гиляна и
Айн-Таба, и сказал о них поэт:

Вот абрикос миндальный - как влюбленный он,

Когда пришел любимый и смутил его.

А влюбленного в нем довольно качеств, поистине:

Лицом он желт, и разбито сердце всегда его.

И сказал о них другой и отличился:

Взгляни на абрикос ты: цветы его -

Сады, чей блеск глаза людей радует.

Как яркие светила, блестят они,

Гордятся ветки блеском их средь листвы.

И были в этом саду сливы, вишни и виноград, исцеляющий больного от
недугов и отводящий от головы желчь и головокружение, а смоквы на ветвях
- красные и зеленые - смущали разум и взоры, как сказал о них поэт:

И мнится, что смоквы, когда видно в них белое

И вместе зеленое среди листвы дерева, -

То румов сыны на вышках грозных дворцов стоят,

Когда опустилась ночь, и настороже они.

А другой сказал и отличился:

Привет наш смоквам, что пришли

На блюде в ровных кучках к нам,

Подобны скатерти они,

Что свернута, хоть нет колец.

А другой сказал и отличился:

Насладись же смоквой, прекрасной вкусом, одетою

Дивной прелестью и сближающей внешность с сущностью.

Вкушая их, когда ты их попробуешь,

Ты ромашки запах, вкус сахара почувствуешь

Когда же на подносы высыпают их,

Ты шарам из шелка зеленого уподобишь их.

А как прекрасны стихи кого-то из поэтов:

Сказали они (а любит сердце мое вкушать

Другие плоды, не те, что им так приятны):

"Скажи, почему ты любишь смокву?" И молвил я:

"Один любит смоквы, а другой - сикоморы".

Но еще лучше слова другого:

Мне нравится смоква лучше всяких других плодов,

Доспеет когда, листвой обвившись блестящей.

Она -как молящийся, а тучи над ним дождят,

И льют своих слез струи, страшатся Аллаха.

И были в этом саду груши - тирские, алеппские и румские, разнообраз-
ных цветов, росшие купами и отдельно..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот шестьдесят пятая ночь

Когда же настала восемьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что сыновья купцов, когда пришли в сад, уви-
дали там плоды, которые мы упомянули, и нашли груши тирские, алеппские и
румские, разнообразных цветов, росшие купами и отдельно, желтые и зеле-
ные, ошеломляющие взор. И поэт сказал о них:

Порадуйся же груше ты! Цвет ее

Подобен цвету любящих - бледен оп.

Сочтешь ее за деву в плаще ее,

Лицо свое завесой закрывшую.

И были в этом саду султанийские персики разнообразных цветов, желтые
и красные, как сказал о них поэт:

И кажется, что персики в их саду,

Когда румянцем ярким покроются,

Подобны ядрам золота желтого,

Которых кровью алой покрасили.

И был в этом саду зеленый миндаль, очень сладкий, похожий на сердце-
вину пальмы, а косточка его - под тремя одеждами, творением владыки ода-
ряющего, как сказал поэт:

Одежды есть три на теле нежном и сладостном,

Различен их вид - они владыкой так созданы.

Грозят они смертью телу ночью и каждый день,

Хотя заключенный в них и не совершил греха.

А другой сказал и отличился:

Миндаль ты не видишь разве, коли средь ветвей

Покажет его рука закутавшейся?

Очистив его, мы видим сердце его -

С жемчужиной оно схоже в раковине.

Но еще лучше сказал другой: