секретарше неприятен. Директриса сделала несколько шагов к выходу и вдруг,
содрогнувшись и присев почти до полу, исторгла такой взрыв смеха, что
секретарше чуть не стало дурно. Шатаясь и хохоча, неприятная директриса
покинула приемную. Затем выскочил из кабинета человек, в котором
секретарша почему-то не сразу узнала Пиреева. Обычно Максим Исидорович
ласково ей улыбался, спрашивал, как она поживает, и походка у него была
хорошая, неспешная, а тут... Съежившись, прижав обе руки ко лбу, Пиреев
метнулся в одну сторону, потом в другую; наконец разглядев, где дверь,
вылетел пулей.
взглядом, и секретарша вдруг услышала незнакомый булькающий звук. Она
посмотрела - и обомлела: шеф смеялся! Ни разу она не видела на его строгом
лице даже подобия улыбки. И вот... Шеф извергал смех как бы медленными
толчками. Это продолжалось совсем недолго. Лицо шефа приняло обычное
выражение, и он велел принести чай.
Максим Исидорович к себе на дачу. Сразу же он вызвал садовника Эльхана и,
не снимая шляпы, потребовал подробного отчета: где и у кого именно был
куплен злополучный баран. Эльхан был очень испуган, потому что и у него на
лбу была такая же надпись.
Исидоровича, у которой тоже появилась надпись, перепробовала на лбу
супруга все моющие средства и растворители, срочно закупленные садовником.
Надпись не сходила.
голубая волна схлынула, обнажив не по-хорошему серый песчаный берег.
помоложе, еле удерживался от неприличных улыбок. Максим Исидорович
вообще-то в эти трагические дни не принимал никого, жил затворником на
даче, купаться к морю ходил в пять часов утра, когда пляж безлюден. Но
этих граждан пришлось принять, потому что они вели расследование.
дачников, коим расторопный Эльхан сплавил лишние бараньи части, тоже
выступила на лбу такая же надпись, сделанная точно таким же прекрасным
чертежным шрифтом - будто писанная одной рукой. Соседи были разные, среди
них оказались торопливцы, кинувшиеся к дерматологу в поликлинику, и,
естественно, такая опрометчивость не могла не вызвать у общественности
интереса к надписям. Визит к дерматологу, кстати, тоже оказался
бесполезным. Неблагодарные соседи и указали негодующими пальцами на дачу
Пиреева.
для расследования. Спокойно, с достоинством указал им на то, что лично он
барана не покупал и не имеет никакого понятия о его, барана,
происхождении. Более того, этот вопрос не занимал и не занимает его. Что
касается продажи лишнего мяса соседям, то...
ничего предосудительного в его поведении не усмотрено, и он, Максим
Исидорович, квалифицируется не как нарушитель закона, а как пострадавший.
которых купил барана, а также место возле базара, на котором состоялась
сделка. Лоб у садовника не был повязан, что и послужило причиной
сдавленных смешков у младшего из расследователей.
посетителей поскорее закончить расследование, выявить настоящих виновников
и примерно их наказать, так же как и непотребных шутников, пустивших в ход
некие научные средства типа меченых атомов с целью опорочить невинных
людей.
впал в тихое отчаяние.
превосходило круг, очерченный вокруг пиреевской дачи.
налицо (или, вернее, на лице), то на животноводческой ферме колхоза имени
М. И. Калинина произошли значительные перемены. Было возбуждено уголовное
дело против заведующего фермой и двух его сподвижников, которые за
короткий срок пустили по внерыночным каналам не менее одиннадцати баранов
из колхозного стада. Заведующий Даи-заде, более известный под прозвищем
Джанавар-заде, на следствии клятвенно ссылался на волков. Под давлением
неоспоримых фактов, однако, он был вынужден признаться в лихоимстве.
рынке и прочих рынках города и, как это обычно бывает, обрастало
живописными подробностями. Стал строже контроль, осторожнее - покупатели.
совсем исчезли со лбов потерпевших.
классификацией материалов, привезенных с моря. В перерыв Рустам немедля
умчался в буфет. Валерий же придержал Нонну, собравшуюся пойти туда же.
цирк...
лабораторный халат. В темных расширившихся глазах мелькнуло выражение
ужаса.
подумаешь, слух... вздор какой-то...
диск. Секретарша профессора Рыбакова ответила сразу. Валерий попросил
соединить его с профессором.
вызову. Позвоните через неделю.
Ивановича. Спросили, кто говорит. Валерий назвал себя. Наконец знакомый
медлительный голос сказал:
ничего толком не знаем... Вы не в курсе случайно?
усмешечка. - Твой Ур сейчас довольно далеко отсюда. Прозевал ты своего
приятеля.
что еще у тебя?
по-прежнему считаю, что им ученые должны заниматься, а не мы... Да, вот
еще что: отец его заболел там, в колхозе.
кончать. Будь здоров.
стул, потерянно уронив руки на колени.
честное слово, что никому никогда не передашь услышанного, то я тебе
кое-что расскажу.
Валерий не был формалистом и счел ее кивок достаточной гарантией. И он
рассказал Нонне о появлении Ура, и о его летающей и плавающей лодке, и о
том, как Ур жил у него и с необычайной быстротой учился языку и географии,
и обо всем прочем, что не было известно Нонне.
же - больные и тоскливые.
другого мира или иностранцем, изобретшим новый способ передвижения, - он
оставался для нее человеком, придавшим новый смысл ее существованию. И еще
у нее остались его слова, сказанные в день последней их встречи: "Ты
единственный человек, которому мне хочется рассказать о себе". Эти слова
останутся с нею на всю жизнь.