причинам, его последняя прихоть - построенное для него Лайтом здание -
привлекла к себе еще больше внимания. Через год после кончины архитектора
был издан якобы принадлежавший ему дневник, в котором описывалось
строительство Убежища. Независимо от того, подлинным ли он был, читать его
было интересно. Там было написано, что фундамент был заложен в день, когда,
по расчетам, звезды должны были занять наиболее благоприятное положение, а
каменщики, которых наняли в двенадцати различных городах, дали клятву
молчать, произнеся обет, отличавшийся чисто арабской Свирепостью. Что же
касается самих камней, то каждый из них был окрещен в смеси молока и ладана;
ягненка три раза заставили пройти по недостроенному зданию, а алтарь и
купель были размещены на том месте, где он сложил свою невинную голову.
пересказов и сатанинских целей, которые приписывали зданию. Стали говорить о
том, что камни умащивали детской кровью, а алтарь был построен на том месте,
где нашла свою смерть бешеная собака. Укрывшись за высокими стенами своего
убежища, Лорд Годольфин скорее всего и не знал о том, что о нем ходят такие
слухи, до тех пор, пока два сентября спустя после его добровольного
заточения обитатели Йоука, ближайшей к Поместью деревушки, которым был нужен
козел отпущения для того, чтобы взвалить на него вину за плохой урожай,
воспламененные фрагментом из книги пророка Езекииля, зачитанным с кафедры
приходской церкви, использовали воскресный день для того, чтобы устроить
крестовый поход против дьявольских козней, и перелезли через ворота
Поместья, намереваясь стереть Убежище с лица земли. Ни одного из обещанных
богохульств они не обнаружили. Никакого перевернутого креста, никакого
алтаря, запачканного кровью девственниц. Но раз уж вторжение было совершено,
они постарались причинить максимально возможный ущерб просто по причине
крайнего разочарования и в качестве завершающего акта подожгли кучу сена,
сваленного посреди огромной мозаики. Все, что смогли сделать языки пламени,
- это закоптить стены помещения черной сажей, но с того дня у Убежища
появилась кличка: Черная Часовня или Грех Годольфина.
2
по деревне, она попыталась бы отыскать знаки, которые могли бы напомнить о
прежних временах. Смотреть бы ей пришлось внимательно, но такие знаки
действительно существовали. Едва ли во всей деревне нашелся хотя бы один
дом, на замковом камне которого не был бы вырезан крест или подкова не была
бы зацементирована в ступеньку перед дверью. А если бы у нее нашлось время,
чтобы помедлить на церковном дворе, она обнаружила бы вырезанные на камнях
обращенные к Господу мольбы, чтобы он не подпускал Дьявола к живым подобно
тому, как он укрывает мертвых, прижимая их к Своей Груди, а на доске рядом с
воротами она увидела бы объявление, что в следующее воскресение будет
читаться проповедь на тему ?Агнец в нашей жизни?, словно направленная на то,
чтобы изгнать последние мысли об адском козле.
полностью поглощено дорогой и сидевшим рядом с ней человеком, который
обращался с какими-то подбадривающими словами к собаке на заднем сиденье.
Идея уговорить Эстабрука приехать вместе сюда родилась во вдохновенном
порыве, но в нем была своя железная логика. Она подарит ему целый день
свободы, увезя его из застоявшейся жары поликлиники на укрепляющий январский
холод. Она надеялась, что на свободе он будет более охотно говорить о своей
семье, и в частности о брате Оскаре. Ну а где удобней всего задать ему
несколько невинных вопросов о Годольфинах и их истории, как не на земле
родового поместья, возведенного предками Чарли?
его воротам, осажденным даже в это время года зеленой армией кустов и
вьюнов. Сами ворота были убраны еще давно, и вместо них была воздвигнута
менее изящная защита против нежелательных гостей - доски и листы
проржавевшего железа, опутанные колючей проволокой. Однако прокатившиеся в
начале декабря бури смели большую часть этой баррикады, и после того, как
машина была запаркована и они приблизились к воротам - Лысый несся впереди,
радостно тявкая, - стало ясно, что если у них найдется достаточно мужества,
чтобы противостоять ежевике и крапиве, проход им обеспечен.
великолепно.
стала сдирать с нее листву.
расчищать дорогу, немилосердно рубя головы крапиве.
ворот, ее охватывало странное волнение, которое она приписала своему
наблюдению за Эстабруком, углубившимся в борьбу. Он мало чем походил на того
чурбана, которого она увидела сидящим в кресле две недели назад. Когда она
карабкалась через древесный завал, он протянул ей руку, и, словно любовники
в поисках укромного местечка, они проскользнули сквозь разрушенную преграду
на территорию Поместья.
дому. Собственно говоря, может быть, давным-давно у нее и была бы такая
возможность. Но два столетия безумств, неумелого хозяйствования и
пренебрежения сделали свое дело, отдав симметрию на откуп хаосу, а парк -
пампе. То, что когда-то было изящно расположенными рощицами,
предназначенными для приятного времяпрепровождения в тени, превратилось
теперь в густой лес. Лужайки, доведенные до идеального состояния благодаря
постоянному уходу, теперь стали дикими зарослями. Некоторые другие
представители английского земельного дворянства, будучи не в состоянии
поддерживать в порядке свои родовые поместья, превратили их в парки сафари,
завезя фауну распавшейся империи и выпустив ее бродить там, где в лучшие
времена паслись олени. На взгляд Юдит, подобные потуги всегда выглядели
нелепо. Парки были слишком ухожены, а дубы и сикоморы представляли собой не
очень-то удачный фон для льва или бабуина. Но здесь она с легкостью могла
вообразить, что вокруг разгуливают дикие звери. Это было похоже на какой-то
иноземный пейзаж, случайно оброненный посреди Англии.
Лысым в роли бойскаута. Интересно, - подумала Юдит, - какие видения в
сознании Чарли заставляют его так спешить? Может быть, что-то из прошлого;
посещения поместья, когда он был еще ребенком? А может быть, что-то из еще
более древних времен - славных дней Хай Йоука, когда дорога, по которой они
шли, была посыпана гравием, а стоящий впереди дом служил местом встречи для
богатых и влиятельных?
пока они с трудом прорывались сквозь густую траву.
том, что она была с ним.
площадки для игр. Позже я подумывал о том, чтобы продать поместье, но Оскар
и слышать об этом не желал. Конечно, у него были на то свои причины...
гораздо красивее.
поближе к дому, Юдит стало видно, в каком жалком состоянии он находится.
Стекла были выбиты, от крыши осталась только дранка, двери болтались на
петлях, словно пьяные. Любой дом в таком состоянии производил бы печальное
впечатление, но величие, которым обладал когда-то этот дом, делало это
впечатление почти трагическим. Небо постепенно расчистилось, и стало
светлее. Когда они вошли в парадный вход, яркие лучи солнца пробивались
сквозь дранку. Причудливый орнамент из солнечных бликов идеально подходил
для открывшегося перед ними зрелища. Лестница, хотя и усыпанная обломками,
по-прежнему поднималась к площадке, над которой когда-то возвышалось окно,
достойное и собора. Оно было разбито деревом, упавшим много зим назад, чьи
иссохшие ветви лежали теперь на том самом месте, где Лорд и Леди выдерживали
небольшую паузу, прежде чем спуститься и поприветствовать своих гостей.
Обшивка прихожей и расходящихся в разные стороны коридоров до сих пор была
цела, и доски у них под ногами казались прочными. Несмотря на плачевное
состояние крыши, несущие конструкции также выглядели достаточно надежными.
Дом был построен для того, чтобы служить Годольфинам вечно, чтобы
плодоносность земли и чресл сохранила род до конца света. И если это не
удалось, то только по вине плоти.
уступали приличному ресторану. Юдит пошла было за ними, но потом ей
захотелось вернуться обратно к лестнице. Все, что она знала о периоде
расцвета этого дома, было почерпнуто ею из фильмов и телевидения, но ее
воображение приняло вызов с неожиданным жаром и стало рисовать перед ней
такие впечатляющие образы, что они едва ли не заслоняли собой
обескураживающую правду. Когда она поднималась по лестнице, предаваясь, с
некоторым чувством вины, мечтам об аристократической жизни, внизу ей была
видна зала, освещенная сиянием свечей, с верхней площадки до нее доносился
смех, а когда она стала спускаться, ей было слышно шуршание шелка, когда ее
юбки касались ковра. Кто-то У дверей позвал ее, и она обернулась, ожидая
увидеть Эстабрука, но этот кто-то оказался плодом ее воображения, как,
впрочем, и имя. Никто никогда не называл ее Персиком.
Эстабрука, как ради того, чтобы вновь соприкоснуться с надежной реальностью,
так и ради его общества. Он оказался в комнате, которая когда-то наверняка
была танцевальной залой. Одна из стен представляла собой ряд окон высотой до
потолка, из которых открывался вид на террасы и английский парк, за которым
виднелась разрушенная башня. Она подошла к нему и взяла его под руку. Их
дыхания смешались в единое облако, подсвеченное золотыми лучами солнца,
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Елманов Валерий
Фазиль Искандер
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия