Лагха, только что победивший смегов, боялся все тех же смегов? Или Знахаря
с Дотанагелой, которым, судя по некоторым косвенным данным, удалось
все-таки избегнуть ласковых объятий своего сияющего, прекрасного гнорра с
алу-стральской искоркой в глубине бездонных серых глаз?
трезво оценил опасность, принял меры и все просчитал. Со смегами все было
ясно. И хоть задерживаться в Хоц-Дзанге все равно не стоило, спешить в
Пиннарин сломя голову тоже было незачем. Дотанагела и Знахарь - вот кто
были действительными потайными двигателями в этой ситуации. И не потому,
что сейчас они бродят где-то по горным тропам около Хоц-Ия. А потому, что
их нет в Пин-нарине.
что Опора Писаний временно обезглавлена, ибо Дотанагела, обладавший
непререкаемым авторитетом и огромной властью, не оставил ни преемника, ни
даже намека на преемственность. Опора Единства наверняка тоже осталась без
пастыря. Эгин был готов биться об заклад, что пар-арценц Опоры Единства
сейчас правит бал и шепчет под руку капитану "Гребня Удачи". Знахаря тоже
нет, и остается открытым вопрос о том, есть ли у него замена в Варане. Но
самое главное, что весь Свод Равновесия в целом остался без гнорра, а весь
чудовищный девятиярусный корабль с двуострой секирой на куполе - без
кормчего. Без единой всеподминающей воли. Остался впервые за всю историю
существования.
об отраженных отДотанаге-лы. Знахаря и Тары. Все они были единодушно
убеждены, что в рядах Свода, по меньшей мере, один отраженный, или, как
выражалась старомодная (если не сказать архаичная) в высказываниях Тара, -
та-лан отражение. (Сами эти слова пришли из Синего Алустра-ла, как и
многочисленные рецепты, заклинания и реалии из быта магов, ведьмаков,
колдуний и простых ведунов всех пошибов и предпочтений. Короче говоря, как
начинало теперь казаться Эгину, магическое подспорье всех, кто является
врагами князя и истины, а заодно и клиентами Свода Равновесия, было родом
из Синего Алустрала.)
Лагха Коалара является тем самым та-лан отражением. Человеком из прошлого,
по своей воле и с помощью особого искусства избравшим время, место и тело
для рождения своей нечистой души, чтобы и дальше проводить в жизнь злую
волю Хуммеровых бездн. Но что, если этот человек как раз не Лагха? А
кто-то другой? Кто угодно другой. Например, пар-арценц Опоры Безгласых
Тварей или какой-нибудь аррум вроде покойного Гастрога? А что, если и сам
Лагха знает что-то об отраженных или, например, каким-то образом узнал о
них в Хоц-Дзанге?
Лагхи становится более ясным, а его испуг - вполне оправданным. А что,
если гнорр, стоя под стенами Хоц-Дзанга, сообразил, какую великолепную,
неоценимую услугу оказал он тем, кто задумал бы узурпировать власть над
Сводом (и, следовательно. Вараном) и реализовать свою темную, отраженную
сущность?
же опекает, холит и запугивает как свою собственную, в обществе вельмож и
Совета Шестидесяти, которым князь доверяет не больше, чем облакам в небе.
преданную князю и истине частицу флота.
которых так долго и тщательно холили в Опоре Безгласых Тварей и которых ни
деньгами, ни наветами не заставить обратиться против него, Лагхи, и князя.
"лососей". Он уехал сам. Как Дотанагела. Как Знахарь. Он оставил Свод без
головы. Долго ли проживет Свод без головы?
найден. Лагха Коалара, блед-нокожий красавец, боялся заговора. Переворота.
Измены, инициатором которой будет подлинный отраженный. Тот, против кого в
древности был измыслен скорпионообразный убийца, лежащий сейчас
расчлененным в наглухо залепленной навесными замками каюте, где хранятся
одинаковые на вид сарноды с эмблемой Опоры Вещей.
болью в спине, а голос его был по-прежнему чужим и хриплым, остановиться
он не мог. Курносый конопатый матрос, дежуривший за дверью, навострил уши.
Чего это он там?
выясняется, что гнорр Свода Равновесия боится угодить в Жерло Серебряной
Чистоты столь же рьяно, как и рядовой рах-саванн Опоры Вещей. И что для
подобных опасений у него имеется не менее длинный ряд не менее веских
причин.
предрассветные часы на койке какого-то безвестного офицера "Голубого
Лосося", когда корабль подошел с севера к Вересковому мысу.
сроках своего же прибытия в Пиннарин, просчитался почти на сутки. Промах
простительный, но обидный. Хотя как он, Эгин, не видя даже дневного света,
мог правильно оценить скорость "Голубых Лососей", которая была воистину
ошеломляющей?
и пряником. Но насколько успешно?.. И о попутном ветре, который пособничал
кораблям с самого отбытия с Цинора, Эгин тоже, разумеется, не знал. В
трюмах не бывает ветра.
легко одетый, Эгин еще спал мертвым сном раненого героя.
вопреки создавшемуся у Эгина впечатлению, терпеть не мог свиту и
обожательно распахнутые рты и с высоты своего положения деликатно
брезговал даже обществом аррумов. С Лагхой был лишь капитан "Венца Небес".
О том, что Эгин покачивается в трюме именно "Венца Небес", он тоже не
подозревал, ибо приставленный к нему матрос с настойчивостью попугая
говорил одно и то же тупое "да", когда Эгин, стремясь доискаться из
соображений самого праздного любопытства до истины, перечислял ему имена
оставшихся на плаву "Голубых Лососей". Что-что, а это было не сложно, ибо
любой себя уважающий офицер Свода знает их не хуже, чем купчина имена
своих теток и дядьев.
Его волосы были аккуратно собраны в пучок на затылке, а его брови были
сомкнуты над переносицей, что делало его озабоченным и неожиданно для
столь раннего часа мрачным. Играть на публику было незачем, ибо не бьшо
самой публики.
казаться свежим. В глазах его стояла непроглядная сонная муть.
вынул из футляра, болтающегося на поясе у последнего, дальноглядную трубу,
направил ее на Вересковый мыс и... зло цокнул языком.
нижнюю губу, передал ему трубу, и тот направил ее на мыс. Да, в деревушке,
которая притаилась на Вересковом холме, догорали костры, и, по всей
видимости, изрядно пьяные рыбаки все еще горланили песни. Весьма громко
горланили, насколько гнорру удавалось расслышать своим сверхчутким ухом.
горло, спросил осоловевший капитан.
В сторону моря, безбрежным серо-черным полотном раскинувшегося впереди.
Лагха был очень сосредоточен.
тиары.
питомцем, только-только входящим в посыпанный мелкой галькой круг.
странствий. Кого он увидит на своем брачном ложе?
внимательным, прилежным и честным, встал рядом с Лагхой и направил трубу
на мыс.
рептильей неподвижности гнорра капитан решился наконец на вопрос.
волком, а не офицером Свода, а потому не знал, что беспокоить пар-арценцев
и гнорра в такие моменты - значит дергать за усы онибрского тигра. Правда,
в этот раз капитану сошла с рук его неосведомленность. Наверное, из-за
того, что Лагха узрел там нечто такое, по сравнению с чем меркли все
возможные бестактности, провинности и недоразумения.
плывем на Перевернутую Лилию. Ясно?
капитан. - Сейчас ударим подъем, переставим паруса и...
будить кого-нибудь, кроме матросов, - тон Лагхи воспрещал не только
малейшие возражения, но и какие бы то ни было комментарии.
он уже топотал по одной из дощатых лестниц, уводящих на нижние палубы.
Спать ему совершенно не хотелось.
неподвижный, словно изваяние древнего тернаунского духа мщения. Капитан,
опрометью бросившийся выполнять приказание гнорра, остановился на второй
палубе и подумал было вернуться. Дело в том, что дальноглядная труба...
ее-то он прихватил с собой, так как она принадлежала ему. Хотя лучше было
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Куликов Роман
Емилина Ника
Ильин Андрей