вспоминать больше об этом. Особенно в эти критические времена, когда любое
глупое измышление может воспламенить умы толпы во вред интересам обоих
наших народов.
Кровь, герр Рейсс, никогда нельзя смыть так легко, как чернила.
можете мне его дать, а возможно, и никто не может. я собираюсь почитать
дневник знаменитого богослова из Массачусетса, преподобного Мэсера. Мне
сказали, что он пишет о виновности, об адском огне и тому подобное.
Тагоми.
что ваша страна опустится до еще большей подлости чем прежде. Вам известна
гексаграмма "Бездна?" Говоря как частное лицо, а не как представитель
японских официальных кругов, я заявляю: сердце останавливается от ужаса.
Нас ждет кровавая бойня, не имеющая аналогов. Но даже сейчас вы стремитесь
к своим, не имеющим никакого значения эгоистическим целям и выгоде.
Например: добиться какого-либо преимущества над соперничающей
группировкой, скажем, над СД, не так ли? Устроить холодный душ герру Бруно
Краусу фон Мееру...
подумал он, - когда перехватывало дыхание, стоило мне рассердиться на свою
старую воспитательницу".
форму с того самого дня, когда я услышал о шальных выходках наших
безнадежно безумных вождей. В любом случае, шансов на излечение никаких. И
для вас тоже, сэр. Говоря языком преподобного Мэсера, если я правильно
помню - покайтесь!
Обратившись к мистеру Тагоми, который молча пытался перевести дух, он
сказал:
консула Фрейера Гуго Рейсса, о высылке под стражей какого-то уголовника,
ныне находящегося под опекой Управления полиции города Сан-Франциско,
еврея по фамилии Фрэнк Финк, гражданина - согласно законам Рейха -
Германии, разыскиваемого с июня 1960 года, для передачи под юрисдикцию
рейха и так далее. Он пробежал взглядом бумагу.
германским представительством закончены.
Тагоми.
выхватил ее и наложил внизу резолюцию:
представляющее гражданскую власть Империи в Сан-Франциско. В соответствии
с протоколом 1947 года. Тагоми".
вместе с оригиналом отдал мистеру Рамсею.
ему лист бумаги.
инстанций, как то: почта, телефон, телеграф, - сказал мистер Тагоми, чтобы
исключить уличные контакты.
находящиеся вне моей юрисдикции, - сказал консул.
консул. - Вами руководят обида и месть, в то время как это должно быть
просто формальностью, в которой нет места личным чувствам.
шагами.
были свидетелем моей инфантильности.
мог дышать.
огромная рука схватила его ребра и сдавила их.
искр, красных, обжигающих рот.
вымолвить ни звука. Он весь подался вперед и споткнулся. И ничего вокруг,
за что можно было бы ухватиться.
навязанный ему мистером Чилданом. "Он не спас меня, - подумал он. - И не
помог мне. Все было впустую".
свалившись на четвереньки. Лопоча какую-то чушь, к нему устремился мистер
Рамсей, плетя какую-то ерунду, чтобы самому не потерять голову.
Тагоми.
диван.
суматоха. Какие-то леди входили и выходили. Его накрыли одеялом почти до
самой шеи, развязали галстук и расстегнули воротник.
моя карьера закончена, - решил он. - Генеральный консул, несомненно,
поднимет крупный шум, будет жаловаться на неучтивость, вероятно даже на
нанесенное ему оскорбление. Но в любом случае, что сделано, то сделано. Да
и в более важном деле мое участие закончилось. я сделал все, что было в
моих силах. Остальное - забота Токио и германских группировок. Но так или
иначе, борьба будет проходить без меня. А я думал, что это всего-навсего
пластмассы. Важный торговец прессформами. Оракул - то догадался, намекнул
мне, а я..."
Тагоми улыбнулся. Голос - это все.
таинственным образом организм сам знает, что делать, что настало время
бросить работу, хотя бы частично, временно. "Я должен на это согласиться.
Что сказал мне Оракул в последний раз? Тогда, когда я обратился к нему в
кабинете, где лежали те двое мертвых или умирающих. Гексаграмма шестьдесят
один. Внутренняя правда. Свиньи и рыбы наименее разумны из всех животных,
их трудно убедить. Таков и я. Книга имела в виду меня. Никогда я не мог до
конца понять происходящего: это естественно для подобных созданий. Или
именно это и есть внутренняя правда - все то, что со мной произошло? Я
подожду и увижу, в чем она состоит.
Финка подошел служащий полиции, отпер дверь и велел ему идти в дежурку и
забрать свои пожитки.
прохожих, спешащих по своим делам, среди автобусов, сигналящих
автомобилей, выкриков рикш. Было холодно. Длинные тени легли перед каждым
зданием. Фрэнк Финк какое-то мгновение постоял, а затем стал машинально
переходить улицу вместе с другими в зоне перехода.
без какой-либо цели и так же безо всякой причины отпущен.
часы, очки, личные вещи и вернулись к своим делам. Пожилой пьяница вывел
его на улицу.
счастливая случайность. По всем правилам, я уже давно сидел бы на борту
самолета, следующего в Германию, на пути к уничтожению".
его отпустили. Все это казалось нереальным. Он брел мимо закрытых лавок,
переступая через всякий мусор, разносимый ветром.
как побывал в аду, а теперь очутился в другом аду. Кого же мне
благодарить? Может быть помолиться? Хотел бы я все это понять, - сказал он
себе, шагая вечерним тротуаром, забитым людьми, мимо неоновых реклам,
хлопавших дверей баров на Грант-авеню. - Я хотел бы постичь это. Я