Чтение 55–й страницы книги ~Дар орла~

темноту, пока та не начнет окрашиваться. После многих сессий они
действительно начали видеть цвета в темноте.

С этого момента Зулейка заставила их сидеть бок-о-бок и смотреть в
одну и ту же точку.

Горда сказала, что Жозефина училась очень быстро и однажды ночью
она эффектно вошла в оранжево-красное пятно. Горда думала, что или
Жозефина дотянулась до цветного пятна, или оно дотянулось до нее.

Результатом было то, что Жозефина мгновенно исчезла, с этого
момента Зулейка разделила их и Горда начала свое медленное одинокое
обучение.

Рассказ Горды напомнил мне, что Зулейка и меня заставляла залезать
в пушистое одеяние.

Те команды, которые она применяла, чтобы приказать мне забраться
внутрь, открыли мне разумность использования такого мешка. Она
говорила, чтобы я почувствовал его пушистость своей обнаженной кожей,
особенно кожей икр.

Если кожу в этом месте заставить расслабиться, то объем нашего
восприятия увеличится такими путями, которые невозможно исследовать
рассудком. Мешок был очень мягким и теплым и производил необычайные
ощущения приятного расслабления в ногах. Деятельность нервов моих икр
очень повысилась.

Горда рассказывала о таких же ощущениях физического удовольствия.
Она даже сказала, что именно сила такого мешка помогла ей найти пятно
оранжево-красного цвета. Это одеяние произвело на нее такое
впечатление, что она даже сшила такой же мешок, копию с оригинала, но
его эффект не был таким же, хотя он давал ей все же блаженное
спокойствие и хорошее самочувствие. Она сказала, что они с Жозефиной
проводили все свободное время в своих мешках, которые она сшила им
обоим.

Лидию и Розу тоже помещали в такое одеяние, но оно им никогда не
нравилось, точно также как и мне.

Горда объясняла, что привязанность к таким мешкам ее и Жозефины
была прямым следствием того, что они нашли свой цвет сновидений,
находясь внутри мешков. Она сказала, что причиной моего безразличия к
нему было то, что я вообще не входил в окраску, скорее окраска
приходила ко мне. Она была права. Что-то еще, помимо голоса Зулейки
диктовало исход этой подготовительной фазы. По всем показателям,
Зулейка вела меня по тому пути, что и Горду с Жозефиной.

В течение многих сессий я смотрел на темноту и был готов
визуализировать пятно окрашивания.

Я даже был свидетелем всей метаморфозы от однородной темноты до
четко очерченного пятна интенсивной яркости, а затем меня уносило в
сторону появления щекотки, на которой я фокусировал свое внимание до
тех пор, пока не входил в состояние спокойного бодрствования. Именно
тогда я впервые погрузился в оранжево-красное состояние.

После того, как я научился оставаться подвешенным между сном и
бодрствованием, Зулейка, казалось, ослабила свой контроль. Я даже
решил, что она не торопится выводить меня из этого состояния. Она
оставляя меня в нем, не вмешиваясь и никогда не спрашивая меня о нем
потому, что ее голос был только для команд, а не для вопросов.

- 139 -

Мы действительно никогда не разговаривали.

Находясь в состоянии спокойного бодрствования, я понял однажды,
что мне нет пользы оставаться там, потому что независимо от того,
насколько это приятно, ограничения были очевидны. Затем я почувствовал
дрожь в теле и открыл глаза или мои глаза сами открылись. На меня
смотрела Зулейка. Я испытал момент замешательства. Я думал, что я
проснулся, и совсем не ожидал увидеть Зулейку во плоти. Я привык
слушать только ее голос. Меня удивило также то, что ночь прошла. Я
оглянулся вокруг. Мы не были в доме Зулейки. Тут я внезапно сообразил,
что я был в сновидении и в нем же проснулся.

После этого Зулейка взялась за другой отдел своего учения. Она
стала учить меня двигаться. Она начала свой инструктаж, скомандовав,
чтобы я поместил свое осознание в среднюю точку тела. В моем случае
средняя точка находится ниже среднего края пупка. Она сказала, чтобы я
подметал ею пол, т. Е. Делала качающиеся движения животом. В течение
бесчисленных сессий я пытался выполнить то, что приказывал мне голос.
Она не позволяла мне уходить в состояние спокойного бодрствования, ее
намерением было привести меня к ясному восприятию подметания пола своей
средней точкой, пока я нахожусь в пробужденном состоянии. Она сказала,
что находиться в левой стороне сознания -достаточное преимущество для
того, чтобы хорошо выполнять упражнение.

Однажды по непонятной для меня причине мне удалось почувствовать
странные ощущения в этой области своего живота. Это не было чем-то
определенным, а когда я сфокусировал в нем свое внимание, то понял, что
это мягкое покалывание внутри полости моего тела -не точно в моем
животе, а чуть повыше него. Чем внимательнее я его исследовал, тем
больше деталей замечал. Расплывчатость ощущения вскоре перешла в
определенность. Странная связь существовала между нервозностью или
покалыванием в моем солнечном сплетении и моей правой икрой.

Когда это ощущение стало более острым, я непроизвольно прижал
правое бедро к груди, таким образом эти две точки сблизились одна с
другой настолько, насколько это позволяла анатомия. Секунду меня
трясло от необычайной нервозности, а затем я ясно почувствовал, что
мету пол своей серединной точкой. Это было осязательное ощущение,
которое возвращалось вновь и вновь, как только я принимал то же сидячее
положение.

Во время моего следующего сеанса Зулейка позволила мне войти в
состояние спокойного бодрствования, на этот раз это состояние было не
совсем таким, как всегда. Во мне присутствовал своего рода контроль,
который мешал мне свободно наслаждаться этим состоянием, как я делал
это прежде. Контроль заставил меня также сфокусироваться на тех шагах,
которые я предпринял, чтобы в это состояние войти. Сначала я заметил
щекотку в точке второго внимания на моей светящейся оболочке; я
помассировал эту точку, двигая пальцами так, будто я играл на лютне, и
точка опустилась к моему животу.

Я ощущал ее почти на своей коже. Я ощутил мягкое покалывание на
наружной части моей правой икры. Это была смесь удовольствия и боли.
Ощущение распространилось по всей ноге, а затем по нижней части спины.
Я чувствовал, что мои ягодицы трясутся. Все тело было охвачено нервной
дрожью. Я подумал, что тело было поймано в сеть вверх ногами. Мой лоб
и носки ног соприкасались. Я был похож на подкову со сведенными вместе
концами, затем я почувствовал, что меня как бы сложили вдвое и закатали
в простыню. Мои нервные спазмы заставляли простыню скатываться в рулон
со мной в центре этого рулона. Когда скатывание окончилось, я уже
больше не мог ощущать своего тела. Я был просто аморфным осознанием,
нервным спазмом, обернутым вокруг самого себя.

- 140 -

Я понял тогда невозможность описать то, что происходит в
сновидении. Зулейка сказала, что правая и левая стороны сознания
сворачиваются вместе. И обе успокаиваются единым клубком во впадине,
вдавленном центре второго внимания. Чтобы делать сновидение, нужно
манипулировать как светящимся, так и физическим телом.

Во первых, центр сбора второго внимания должен быть сделан
доступным благодаря тому, что он будет вдавлен кем-нибудь снаружи, или
втянут самим сновидящим. Во-вторых, чтобы отделить первое внимание,
центры физического тела, которые расположены в серединной точке и в
икрах, особенно в правой, должны быть стимулированы и сдвинуты как
можно ближе один к другому. Тогда получается ощущение скатанности в
клубок, и верх берет автоматически второе внимание.

Объяснение Зулейки, которое давалось в виде команд, было наиболее
подходящим для описания происходящего, потому что ни одно из сенсорных
ощущений, имеющих место в сновидении, не является частью нашего
нормального опыта сенсорных ощущений. Все они приводили меня в
замешательство. Источник щекочущего, покалывающего ощущения был
локализован, поэтому беспокойство от того, что мое тело чувствует его,
было минимальным. С другой стороны, ощущение, что накручиваешься сам
на себя, было куда более беспокоящим. Сюда входил целый ряд ощущений,
которые приводили мое тело в шоковое состояние.

Я был убежден, что в один из моментов носки моих ног касались лба,
поза, принять которую я не способен. В то же время я знал совершенно
несомненно, что находился внутри сетки, вися вниз головой с носками у
лба. На физическом плане я сидел, прижав бедра к груди.

Зулейка сказала также, что ощущение скатанности подобно сигаре и
то, что я помещен во впадину второго внимания было результатом
соединения воедино моего левого и правого внимания, при котором
переключается порядок доминирования и ведущее положение занимает левая
сторона. Она призывала меня быть достаточно внимательным, чтобы
заметить обратный переход, когда оба внимания занимают свои старые
места, и где правое вновь берет верх.

Я ни разу не уловил того чувства, о котором она говорила, но ее
призыв настолько меня захватил, что я застрял в своих попытках
наблюдать за всем вообще.

Она была вынуждена отменить свое распоряжение, приказав мне