это без видимой причины.
пройдет такая же дрожь, как тогда, в сокровищнице. Но ничего подобного не
произошло. Маска была тяжелее на вес, а драгоценности - легче. Гайст прав,
тут необходимо воображение. Глядя в пустые глазницы маски, я не мог
представить себе ведьмины глаза, через земли, годы и моря смотрящие на
меня.
ни с чем еще не покончено.
крики людей не затихли, а костры не скрылись из виду.
на храм с колоннами, выдолбленное ветром в скале - тем самым ветром,
который теперь, звеня, гулял в пустоте. Под ногами клубилась пыль. За
горизонт уходила коричневая луна.
ее своей Силой.
светом. Этот час, первый час дня, царство зари, - один из двух самых
красивых в пустыне. Второй - это царство заката. Я сидел и смотрел, пока
солнце не взошло, и тайна не исчезла. Тогда я встал и пошел обратно, в
лагерь Дарга Сая.
не являлись откровения. И все-таки я теперь знал, куда мне надо идти.
Идти, чтобы найти ее. Я должен сделать нечто, на что решится только
сумасшедший: свернуть перед Сима-Сэминайо, добраться до побережья
юго-западного океана, затем, подкупив капитана какого-нибудь корабля,
доплыть через океан до этой неведомой земли - которую я никогда не видел,
которая казалась мне чем-то, что я в темноте потрогал рукой, одетой в
перчатку, - и там найти ее. Птицы, наверное, уже улетели оттуда вслед за
солнцем, и там, возможно, уже идет снег. Что ж, подходящее место для
женщины с белыми волосами.
Выкрашенным в красный цвет телом, с руками из огня и кошачьей головой. Я
сам страха не чувствовал, но она казалось источала страх, окутывая им весь
мир. Что это - колдовские чары? Что произойдет, когда я подойду к ней на
какой-нибудь улице западного города или в заснеженном саду, освещенном
бледным зимним солнцем? Я твой сын, Уастис из Эзланна, которого ты
оставила среди дикарей и никогда больше не чаяла встретить. Я сын Вазкора,
твоего мужа, перед тенью которого я поклялся убить тебя, Уастис, и бросить
твои бессмертные кости на съедение собакам, и сжечь твою бессмертную
плоть, чтобы ты уже больше не воскресла. От тебя не останется ничего, что
могло бы воскреснуть, Уастис, - ни зернышка, ни волосинки. Я убью тебя,
дочь Сгинувшей Расы, убью настоящей смертью.
прибегнуть к помощи огня, который уничтожит ее так, что она уже не сможет
возродиться. Под влиянием эшкорекской легенды о том, что она раз или два
встала из могилы и, зная по собственному опыту, что такое вполне возможно,
я подсознательно изменил свои намерения. И мне открылось еще кое-что.
считал, что она досталась мне от отца, который тоже был волшебником. Но
отец мой был мертв. И, хотя тело его найти не удалось, оно лежит где-то
там, в разрушенной башне. Если бы он был жив, то за эти двадцать лет он
как-нибудь дал бы о себе знать; прошли бы какие-нибудь слухи о нем. Нет,
он был мертв, и из этого я сделал вывод - это она бессмертна. Она и я. Это
ее кровь сделала меня не таким, как все остальные.
лежал там же, где я видел его накануне, от него уже изрядно пахло. Над ним
кружили грифы, не решаясь приступить к трапезе, пока кругом было так много
живых людей.
увидел, что там сидят Дарг Сай с Гайстом и играют прямо на песке в шашки -
изящными фигурками из красного мыльного камня и зеленого нефрита,
наверняка у кого-то украденными.
раздумывал, какой ему сделать ход. При этом он, что-то бормоча, теребил
усы и стучал шашкой по зубам, как будто это помогало ему найти верное
решение.
принесли выпить, и из ближайшей палатки выбежал мальчик, поднося бутылку,
накануне привезенную Гайстом. Дарг жестом подозвал меня к себе, обнял и
предложил вина. Мы выпили, и Гайст, подняв с лица красное покрывало, тоже
выпил. Дарг, толкая меня в бок, с детским изумлением смотрел на него. На
лице Гайста не отражалось ничего. Выпив, он протянул бутылку Даргу.
корабль? - обратился ко мне Дарг.
вонючий корабль? Оставайся здесь, у меня, будем вместе на тигров
охотиться, а, братишка?
знаем, кто наш отец.
корабль.
В ушах его были золотые сережки. Я не мог понять, кем он приходится Даргу
- сыном или возлюбленным.
Семзамского порта. Корабли там, - нож, которым Дарг подцепил кусок мяса,
вероятно, несколько дней назад перерезал чью-нибудь глотку. - Если ты
отправишься в Семзам, я дам тебе трех - нет, четырех моих людей. Тогда у
тебя не будет неприятностей в дороге, - улыбнулся он нам, - и
неприятностей с семзамцами, а то эти собаки режут младенцев и едят их на
ужин.
разбойников, Дарг Сай расплакался и поклялся, что будет молиться за меня
своим богам. Никогда, ни до ни после того, я не завоевывал такой искренней
и полной привязанности за такое короткое время.
думал, что больше его уже не увижу. Жизнь человеческая коротка, мне
никогда не доводилось больше увидеть тех, с кем я прощался. Удивительно -
знакомство наше не было ни долгим, ни близким, мы общались как собратья по
ремеслу, волшебники, и я был могущественнее его. Я ни разу не видел его
лица. И не узнал ничего ни о его прошлом, ни о том, к чему он стремился
(если он вообще стремился к чему-нибудь; думаю, он был вполне доволен тем,
что он просто _с_у_щ_е_с_т_в_у_е_т_). У меня никогда не было отца, как у
большинства нормальных людей, его мне заменяла непонятная легенда,
рассказанная мне врагами и незнакомыми. Даже если бы Гайст был моим отцом,
шрийские нравы таковы, что в этом нельзя быть уверенным. И все-таки, из
тех, кого я знаю, он был мне ближе всех. А может, мне так казалось под
наплывом эмоций. Я твердо знал только одно: мне всегда будет не хватать
его дружбы, его глубокой мудрости, его спокойной уравновешенности,
дарованной ему его богами.
мне руку. Они дали мне в дорогу еды, а Оссиф протянул мне медный амулет,
снятый с повозки. Они почитают эти амулеты за игрушки, так как полагают,
что их бог и так о них заботится, но, по слабости человеческой, желают
иметь наглядные доказательства этой заботы.
выпало меня сопровождать. Интересно, почему? Может быть, они хотели убить
меня или продать в рабство? Чем мне тогда от них защищаться - Силой или
ножом, который я выменял в лагере Дарга? Оказалось, что мои опасения
беспочвенны - разбойники просто радовались смене обстановки.
заброшенный жертвенник, когда-то поставленный хессеками своему божеству. У
божества этого обломанные крылья и тигриная голова. Рядом валяется
покрытый ржавчиной железный колокол без языка. Когда-то за жертвенником
присматривал жрец, но он исчез, и святыня поросла быльем.
чуть меньше.
ехал. Мною управляла воля богов или воля судьбы - каждый называет это
по-своему. В жизни наступает час, когда перестаешь бороться и доверяешь
себя своей судьбе.
банальности - пожелания счастливого пути и хорошей погоды. Больше ничего в
голову не приходило.