берега, и каждая веточка, каждый листик отчетливо выделялась в
ослепительном утреннем свете.
облака спрятали солнце и принесли дождь. Консул натянул на нос свою
потрепанную треуголку и плотнее закутался в термонакидку Кассада. Он летел
на юг на высоте ста метров.
усталости отравили кровь. Когда они прибыли в долину, Рахили было четыре
дня. А в долину они прибыли... четыре дня тому назад.
они пусты. Ну, это не проблема - можно снизиться, и набрать воды в реке,
но ему не хотелось терять времени. Обожженная солнцем кожа болела,
дождевые струйки стекали с треуголки за шиворот.
Рахиль родилась около 20:00 по гиперионовскому времени. Если это верно,
если не допущена никакая ошибка, у нее еще есть надежда. Консул вытер
ладонью мокрое лицо. Скажем, семь часов до Китса. Еще час или два на то,
чтобы освободить корабль. Тео поможет... он теперь генерал-губернатор. Я
постараюсь убедить его, что ради интересов Гегемонии можно нарушить
распоряжение Гладстон и снять арест с корабля. Если понадобится, я даже
готов признаться, что по ее, и только по ее воле вступил в сговор с
Бродягами и предал Сеть.
меньшей мере еще час до захода солнца. Рахили уже будет несколько минут от
роду... И что? Какие средства в нашем распоряжении, кроме криогенной
камеры? Никаких. Значит, остается только фуга. Сол давно уже лелеял эту
идею, хотя врачи и предупреждали, что ребенок может не выдержать. А как
быть с Ламией?
ушел в сторону и сейчас еле-еле моросил. Правда, ему удалось смочить губы
и язык, но от этого жажда только усилилась. Чертыхнувшись, он начал
снижаться. Авось получится зависнуть над рекой и зачерпнуть воды бутылкой.
коврик скользил плавно, как со стеклянной горки, а в следующее мгновение
он закувыркался и стремительно понесся вниз. Консула он больше не
слушался. Маленький коврик и испуганный старый человек падали с высоты
десятиэтажного дома. Консул вскрикнул и попытался спрыгнуть, но веревка и
тяжелый рюкзак намертво приковали его к этому куску ставшего бесполезным
войлока. Крутясь и кувыркаясь, он рухнул с двадцатиметровой высоты в
поджидавшие его воды реки Хулай.
предприняли что-то конкретное - во всяком случае попытались предпринять.
Вряд ли бортовая криогенная камера поможет спасти Рахиль: медэксперты на
Возрождении-Вектор подчеркивали чрезвычайную опасность этой процедуры, но
хорошо и то, что есть альтернатива, пусть даже такая. Сол осознал, что они
слишком долго сидели на месте, поджидая Шрайка, - как осужденные
гильотину.
пожитки паломников на широкое гранитное крыльцо, где они с Дюре устроили
Мастина и Ламию, укрыв их всеми одеялами и накидками и подложив под головы
вместо подушек рюкзаки. Датчики свидетельствовали, что мозг Ламии
по-прежнему бездействует, но сердце работало и все остальное было в
порядке. Мастин по-прежнему метался в лихорадке.
Дюре.
его похитили из ветровоза, он очнулся в пустошах и блуждал там невесть
сколько. А потом, когда он очутился в Долине Гробниц Времени, снег заменял
ему и питье и еду.
старательно качавшую физиологический раствор в его вены.
телепатическую связь со своими кораблями-деревьями, а Мастин был
свидетелем гибели своего "Иггдрасиля". Что может быть ужаснее, в
особенности, если он знал, что это сделано нарочно.
миновала; разыгравшийся ветер поднимал над ржаво-красными дюнами столбы
пыли и завывал в крыльях Сфинкса. Гробницы, дотоле ярко светившиеся,
начали тускнеть одна за другой. Порой обоих мужчин захлестывали волны
времени, и тогда они, задыхаясь, хватались за стены. Через миг
головокружение проходило, чтобы тут же вернуться вновь. Но обессиленные
после очередного приступа Сол и Дюре оставались на посту: они не могли
бросить Ламию, намертво соединенную со Сфинксом.
звездами, такими яркими, что глазам становилось больно. Сначала о том, что
в космосе носятся гигантские эскадры, говорили только редкие следы
кораблей - точно кто-то водил алмазом по стеклянному куполу ночи. Но
вскоре бутоны далеких взрывов усеяли все небо, а еще через час свечение
Гробниц померкло перед огненной вакханалией наверху.
привалившись к каменной стене Сфинкса и не отрывали глаз от полоски неба
между изогнутыми крыльями чудовища.
одеяльцем.
войны.
Техно-Центра. Я всего лишь третьестепенный ученый из маленького колледжа
на захолустной планете. Но у меня предчувствие, что нас ждет нечто
ужасное... что какой-то страшный зверь грядет на Вифлеем, чтобы родиться.
Вифлееме. - Он обвел взглядом светящиеся Гробницы. - Всю жизнь я
исповедовал учение Святого Тейяра об эволюции к точке Омега. И что же?
Людское безумие сотрясает небеса, а Антихрист ждет, притаившись во тьме,
чтобы в свой час унаследовать обломки мира.
рассмеялся. - Совсем недавно я был бы рад обнаружить Антихриста... Само
присутствие в мире антибожественной силы значило бы, что существует сила
Божественная, подогрело бы во мне умирающую веру.
прибивает себя гвоздями к дереву тесла, много лет мучается недоступной
человеческому разумению мукой и воскресает вновь, но крестообразный
паразит и теперь прячется под кожей на его груди.
были не напрасны. Только боль. Боль, потом темнота, потом снова боль.
и тьма - вот наш удел со времен грехопадения. Но должна же существовать
надежда, что мы сможем подняться выше... Что сознание сможет
эволюционировать, перейти на новый уровень, более благожелательный, чем
эта Вселенная, запрограммированная на равнодушие.
же приснился моей жене Саре... Мне было сказано, что я должен принести в
жертву мою единственную дочь.
покорности нас больше не устраивает, даже если существует Бог, который
требует такой покорности. Мы приносили жертвы этому Богу в течение жизни
многих поколений, и эта кровавая дань должна наконец прекратиться!
Гробницы и ночь.
пресмыкаться. Я должен услышать ответ этих сил на мое решение. - Он снова
погладил дочь, - Рахили сейчас полтора дня от роду, ее время истекает.
Если эта болезнь - проклятие Шрайка, я хочу посмотреть ему в глаза, даже
если он и есть ваш Антихрист. Если Бог существует и это чудовище создано
им, я выскажу ему наконец свое презрение.
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Куликов Роман