бы дверь одним ударом кулака, улыбнулся собственной глупости и пошел
звонить дяде Арту.
комнатой, что была когда-то гостиной, а потом превратилась в комнату
Мемо. Второй этаж у них в доме не отапливался, просто в полу были
установлены большие решетки, чтобы обеспечить доступ теплого воздуха
снизу. Эти решетки находились как раз под кроватью Майка и на своем
собственном потолке он часто видел слабый отсвет маленькой керосиновой
лампы, которая всю ночь горела в комнате Мемо. Мама по нескольку раз
за ночь спускалась к Мемо и тусклый свет лампочки был очень кстати.
Майк прекрасно знал, что если встать на колени и заглянуть через
решетку, то он увидит небольшой холмик одеяла. Под этим холмиком
теперь всегда лежала его бабушка. Но он никогда так не делал, ему
казалось, что это смахивает на подглядывание.
струятся сквозь решетку потоки мыслей и снов Мемо. Это не были слова
или образы, нет, они поднимались к нему в виде едва слышных вздохов,
теплого дуновения любви или холодной струи тревоги. Часто Майк, лежа
без сна в своей низенькой комнате, думал, что, если Мемо умрет прямо
сейчас, когда он здесь лежит, то услышит ли он как отлетает ее душа.
Помедлит ли она, чтобы обнять его, как бывало прежде, когда он был
маленьким?
уходящем вверх потолке. Жедания спать у него не было. После обеда он
все время зевал, глаза слипались из-за того что не выспался прошлой
ночью, но теперь, когда его окутывали темнота и тишина, сна не было ни
в одном глазу. Он просто боялся закрыть глаза. Он лежал и изо всех сил
старался не заснуть - вел воображаемые беседы с отцом Каванагом,
вспоминал те дни, когда мама так часто улыбалась и ласкала его. Тогда
ее голос еще не был таким резким как теперь, а фразы, хоть и сочились
ирландским юмором, но не имели нынешней горечи. Да и просто вспоминал
Мишель Стаффни, ее рыжеватые волосы, точно такие же мягкие и пушистые,
как у его сестренки Кетлин. Но у Мишель они обрамляли лицо с умными
глазами и выразительным ртом, а не то личико с сонным взглядом и
бессмысленным выражением, которое было у Кетлин.
холодного ветра. Он встревоженно приподнял голову.
воздух поднимался вверх, а вентиляторов конечно не было. Но сейчас
порыв ветра, который пронесся мимо Майка, был холоден как те
сквозняки, что гуляли в его комнате январскими ночами. И этот ветер
нес с собой запах мороженого мяса и застывшей на холоде крови. Запах,
который у Майка вызвал ассоциацию с холодильником, где они держали
говядину, закупленную оптом в торговом центре.
Свет керосиновой лампочки бешено мигал, как будто в маленькой комнатке
бушевала буря. Холод надвинулся на Майка с такой силой, будто кто-то
сжал холодными пальцами его горло и обхватил лодыжки и плечи. Он
ожидал, что сейчас же к бабушке войдет в криво застегнутом халате и со
сбившимися набок волосами мать, войдет чтобы проверить не случилось ли
чего. Но весь дом был тих и молчалив, только из родительской спальни
доносился мощный храп отца.
Керосиновая лампа мигнула в последний раз и погасла. Майку показалось,
что из темного угла, где лежала Мемо, донесся тихий стон.
скатился по лестнице. Деревянные ступени сделали его шаги почти
неслышными.
захлопнута наглухо.
невозможная, если Мемо была одна в комнате - Майк долю секунды
помедлил подле двери, касаясь ее пальцами, как пожарник, ощущающий жар
бушующего за деревянной стеной пламени. Рукавица висела у него через
плечо, и он был готов пустить ее в дело в любую минуту.
совершенно пуста за исключением бугорка под одеялом, который был Мемо,
разложенных на столе и развешанных по стенам фотоснимков, флакончиков
из-под лекарств на специально купленном медицинском столике, любимого
дедушкиного кресла, стоящего в углу, старого радио, которое все еще
работало... Все было как обычно.
бою с неизвестным врагом, Майк чувствовал, что здесь они с Мемо не
одни. Холодный поток ветра вился и струился вокруг него, водоворот
ледяного, вонючего воздуха. Однажды Майк чистил у миссис Мун
холодильник, в котором она держала кур и мясной фарш, после того, как
у них в доме целых десять дней не было электричества. Сейчас запах был
точно таким.
холодные пальцы словно щекотали его живот и спину там, где их не
прикрывала короткая пижама, чей-то мертвый рот дул ему в шею, смрадное
дыхание щекотало его щеки, словно в дюйме от лица Майка было чужое,
невидимое лицо, извергающее на него тление могилы.
мальчика донесся чей-то стон, будто какой-то черный человек зашипел
ему в ухо. Разбросанные по комнате бумаги не шелохнулись. Снаружи не
доносилось ни звука, только слабо шелестели колосья в полях за домами.
рукавицей, теперь держа ее обеими руками. Он стоял в центре комнаты в
позе, которая представляла нечто среднее между позой отбивающего и
стойкой боксера. Гадкий ветер будто съежился и укрылся в самом дальнем
углу, Майк шагнул туда, но оглянувшись через плечо, увидел бледное
лицо Иемо на подушке и вернулся. К ней. Что бы там не кружило вокруг
него.
по крайней мере, он знал, что она жива - и попытался защитить ее от
холода своим телом.
шмыгнул в раскрытое окно, как бывает когда черный водоворот воды
исчезает в стоке трубы.
золотые отблески заставили Майка испуганно вскочить на ноги. Сердце у
него чуть не выскакивало из груди. Он застыл с поднятой рукавицей,
ожидая нападения.
ветерок и слышалось стрекотание внезапно воскресших кузнечиков, шорох
листьев.
широко распахнуты, и казались совершенно черными и влажными. Он
наклонился вперед и коснулся ее щеки теплой ладонью.
означало "да", два - "нет". В некоторые дни и такого разговора не
получалось.
много времени прошло с тех пор, как Мемо говорила с ним... даже таким
несчастным способом.
Буджолд Лоис
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Мичурин Артем
Круз Андрей
Березин Федор