стоявшего на холме. То была тень дерева, упавшая туда при вспышке молнии на
западе.
плечо очередной сноп; ослепительный блеск и удар грома даже не заставил ее
вздрогнуть, и она опять поднялась на стог со своей ношей. Четыре-пять минут
кругом царило безмолвие, и снова стал слышен хруст соломы, в которую
Габриэль торопливо вбивал колья. Ему подумалось, что гроза пошла уже на
убыль. Но вот опять полыхнуло.
схватил ее за руку.
что в первый момент они даже не осознали, как она опасна, их только поразило
ее великолепие. Молнии сверкали и на востоке, и на западе, и на севере, и на
юге. То была настоящая пляска смерти. В воздухе появились подобия скелетов,
как бы сотканные из голубых огней, они плясали, дергались и прыгали, бешено
метались но небу, перепутываясь в невообразимом сумбуре; с ними
переплетались извивающиеся зеленые змеи - и все это на фоне трепещущего
зарева. Со всех сторон растерзанного неба раздавались звуки, которые скорей
всего можно было назвать воплями, хотя никакой человеческий вопль не мог бы
с ними сравниться. Внезапно один из чудовищных призраков опустился на конец
пики Габриэля, скользнул вдоль нее, перебежал на цепь и канул в землю.
Габриэль был почти ослеплен и почувствовал, как теплая рука Батшебы дрогнула
в его руке, - новое и весьма волнующее ощущение; но любовь, жизнь и все
земное казалось мелким и ничтожным перед лицом разъяренных стихий.
заметить, как причудливо в блеске молний алело перо на ее шляпке, когда
высокий тополь на холме, о котором уже шла речь, вдруг вспыхнул белым
пламенем, и новый вопль слился с раскатами замогильных голосов. То был
разряд дикой, потрясающей силы, невыносимый для слуха удар, резкий, сухой,
не сопровождавшийся отголосками, похожими на грохот барабана. В
ослепительном сиянии, охватившем всю землю и необъятный купол небес, он
увидел, что высокий стройный тополь расщеплен до самого корня и от него
отлетела широкая лента коры. Половина дерева еще стояла, и на ней белела
полоса обнажившейся древесины. Молния ударила в тополь. В воздухе
распространился запах серы. Потом все смолкло и стало темно, как в
преисподней.
лучше сойти на землю.
шорох соломы - сноп за ее плечами отзывался дрожью на взволнованное биение
ее сердца. Она спустилась с лестницы; после краткого колебания он последовал
за ней. Мрак стал совершенно непроницаемым даже для самого острого зрения.
Они молча стояли плечом к плечу у подножия стога. Батшеба, вероятно, думала
только о непогоде, Оук в эту минуту - только о ней. Но вот он сказал:
сторон, - посмотрите!
в сплошное сияние, - так при частых повторных ударах гонга создается
впечатление непрерывного звука.
дождя. Но слава богу - ведь это нам на руку. Я опять полезу.
вам помогать. Ах, если бы здесь был еще кто-нибудь!
проговорил Оук.
Все они спят в риге мертвецки пьяные, а с ними мой муж. Так оно и есть, ведь
правда? Не думайте, что я робкого десятка и не умею смотреть правде в глаза.
щель. Все как и прежде: непроглядная темнота и дружный храп, рокочущий со
всех сторон.
было дыхание Батшебы, которая последовала за ним и смотрела в ту же щель.
у нас пойдет.
работалось, и вновь принялся укрывать ячмень. Она поднялась вслед за ним, на
этот раз без снопа.
Освещенное мягким сиянием угасающих зарниц, ее бледное, словно мраморное
лицо выделялось на фоне темного небосклона. Батшеба сидела почти на самой
верхушке стога, подобрав под себя ноги и опираясь на верхнюю ступеньку
лестницы.
собиралась там обвенчаться?
таким внезапным переходом на новую тему.
кое-что вам разъяснить. С тех пор как я вернулась, мне все время хотелось с
вами поговорить, но вы так строго смотрели на меня. Ведь умри я, - а я могу
скоро умереть, - будет прямо ужасно, если вы навсегда останетесь в
заблуждении. Так слушайте.
мистером Троем, с которым была уже помолвлена. Но после моего приезда в Бат
обстоятельства так сложились, что... что я с ним обвенчалась. Ну, теперь вы
видите все это в новом свете?
полагаю, это вас не огорчит, ведь вы, конечно, никогда не воображали, что я
вас люблю, и охотно поверите, что я говорю вполне искренне, без всяких
задних мыслей. Так вот, я очутилась одна в незнакомом городе, и лошадь у
меня охромела. И я прямо-таки не знала, что мне делать. Я слишком поздно
сообразила, что пострадает моя репутация, - ведь я встречалась с ним с глазу
на глаз. Но все же я собиралась уезжать, когда он вдруг заявил, что видел в
тот день женщину красивее меня, и мне нечего рассчитывать на его
постоянство, если я не буду ему принадлежать... Я была уязвлена и
взволнована... - Она кашлянула и на минуту остановилась, как бы переводя
дыхание. - И вот в порыве ревности и в смятении чувств я вышла за него, -
проговорила она горячим шепотом, с отчаянием в голосе. Габриэль не ответил
ни слова.
другую женщину, - порывисто добавила она. - А теперь я не желаю слышать от
вас ни слова об этом, не смейте говорить! Мне только хотелось, чтобы вы
знали этот кусочек моей жизни, о котором так неверно судят, - придет время,
когда вы уже ничего не сможете узнать. Подавать вам еще?
что движения его хозяйки, сновавшей вверх и вниз по лестнице, замедлились, и
сказал с какой-то материнской нежностью:
один управлюсь. Ежели ветер не переменится, может, дождя и не будет.
голосом. - Но как было бы ужасно, если бы вас убило!
потрудились.
преданностью, тысячу раз вам спасибо, Габриэль! До свидания. Я знаю, что вы
изо всех сил стараетесь для меня.
она захлопнула за собой калитку. Он продолжал работать в глубокой
задумчивости, размышляя обо всем, что она ему рассказала, и удивляясь, какие
противоречия уживаются в сердце женщины: что побудило ее говорить с ним этой
ночью с такой теплотой, какой она ни разу не проявляла к нему до замужества,
когда свободно могла выказывать свое внимание?..
Флюгер на крыше круто повернулся вокруг своей оси. и эта резкая перемена
ветра говорила, что вот-вот хлынет губительный дождь.
ГЛАВА XXXVIII
желто-бурые и пепельные тона.
ветерки в незримом кружении обдавали лицо Оука. Ветер поднялся еще на
один-два балла и заметно покрепчал. За каких-нибудь десять минут все ветры
поднебесные разгулялись на просторе. На стогах пшеницы кое-где взметнулись
покрышки, словно крылья фантастических птиц, и пришлось снова их натягивать,
придавливая кусками железа, попавшимися под руку. Управившись с этим, Оук
стал опять трудиться как каторжный, спасая ячмень. Крупная капля дождя упала
на лицо, ветер завыл по всем закоулкам, деревья закачались чуть ли не от
Андреев Николай
Конюшевский Владислав
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лондон Джек