рядом с подобной женщиной - лицемерной, унылой, бесстрастной, безмозглой,
ничтожной! Она по-своему ничуть не приятнее, чем праздная, похожая на
цыганку великанша Клеопатра.
и я потихоньку начала оглядываться и смотреть на другие картины.
собралась целая толпа зрителей, из коих почти половину составляли женщины;
однако мосье Поль объяснил мне потом, что это были "дамы" и им можно
рассматривать такие вещи, на которые "барышня" и взглянуть не имеет права. Я
откровенно заявила ему, что не согласна с его мнением и не вижу в нем
никакого смысла. В ответ на это он со свойственной ему властностью велел мне
замолчать, не преминув тут же строго осудить меня за безрассудство и
невежество. Думаю, профессорскую кафедру никогда не занимал более
деспотичный человек, чем малорослый господин Поль. Кстати, он-то сам, как я
заметила, смотрел на это полотно довольно долго, ничуть не смущаясь, не
забывая, правда, поглядывать в мою сторону, вероятно для того, чтобы
убедиться, не перешла ли я дозволенных границ. Вскоре, однако, он вновь
заговорил со мной, пожелав узнать, не болела ли я в его отсутствие.
что большую часть времени я пробыла на улице Фоссет, а остаток каникул - у
мадам Бреттон. Он, видите ли, слышал, будто я осталась на улице Фоссет в
полном одиночестве, так ли это? Нет, уведомила я его, со мной была Мари Брок
(слабоумная девочка).
Мосье Поль хорошо знал Мари Брок; ни одно его занятие в третьем отделении,
где учились самые неспособные пансионерки, не проходило без того, чтобы она
не вызвала в нем столкновения непримиримых ощущений. Ее внешность,
отталкивающие повадки и частые необузданные выходки выводили его из терпения
и возбуждали к ней ярую неприязнь; это чувство вообще легко вспыхивало в
нем, когда кто-нибудь оскорблял его вкус или противоречил его воле. Но
наряду с этим ее несчастная судьба взывала к снисходительности и сочувствию,
а по своей натуре он не мог отринуть такой призыв. Поэтому у него в душе
почти ежедневно происходили стычки между раздражительностью и отвращением, с
одной стороны, и жалостью и чувством справедливости, с другой; следует
признать, что первые редко одерживали победу, но, если это случалось, мосье
Поль становился страшен. Его обуревали необузданные страсти, которые
прорывались с равной силой как в ненависти, так и в любви. Попытки сдержать
их ни в коей мере не смягчали впечатления, производимого их яростностью.
Естественно, что такие черты характера нередко вызывали у заурядных людей
чувства страха и неприязни. Однако на самом деле его не следовало бояться,
ибо ничто не доводило его до такого остервенения, как трусость и
подозрительность, ничто не успокаивало его так, как ласковая доверчивость,
проявить которую, правда, мог лишь тот, кто глубоко проник в существо его
натуры, а это было нелегко.
ней наедине.
сострадания. С таким характером сестры милосердия из вас не выйдет.
благоговела перед католическими законами самоотречения и самопожертвования.)
можно лучше, но когда ее увезла тетка, я ощутила огромное облегчение.
которые служат в больницах для таких несчастных. Вы, конечно, не смогли бы
за ними ходить?
заблуждающихся, капризных мужчин - в умении исполнять подобные обязанности.
ответ ничего не говорила, а лишь строила гримасы.
за одной слабоумной.
нервная лихорадка.
запаса мужества не хватит на то, чтобы перенести одиночество, а вот чтобы с
полным самообладанием глазеть на изображение Клеопатры, безрассудства у вас
достаточно.
господина Поля, но я никогда раньше на него не обижалась и не имела
намерения гневаться сейчас.
нее, каково же ваше мнение?
d'imperatrice, des formes de Junon, mais une personne dont je ne voudrais ni
pour femme, ni pour fille, ni pour soeur. Aussi vous ne jeterez plus un seul
coup d'oeil de son cote*.
Юноны, но я бы не пожелал ее ни в жены, ни в дочери, ни в сестры. И вы не
смейте даже голову поворачивать в ее сторону (фр.).
прекрасно видно и отсюда.
женщины.
нравятся, могу уступить свое место, чтобы вы спокойно созерцали их.
но гримаса эта тут же улетучилась, и лицо его приняло мрачное выражение, - я
поражаюсь вам, питомцам протестантизма. Вот например вы, англичанка, в
полном одиночестве спокойно проходите между раскаленными докрасна острыми
лемехами и не обжигаетесь. Полагаю, что, если бы кто-нибудь из ваших был
брошен в самую раскаленную пещь Навуходоносора, он бы выбрался оттуда
невредимым, даже не ощутив огня.
знакомого в этой группе молодых людей?
принадлежать только внушающему трепет полковнику де Амалю. Ах! сколь она
совершенна и изысканна! А какая подтянутая, элегантная фигура! Какие
миниатюрные ручки и ножки! Как грациозно держит он монокль, с восторгом
рассматривая "Клеопатру"! Как изысканно он смеется и шепчет что-то приятелю,
стоящему с ним рядом. Что за разумный человек! Каким тонким вкусом и тактом
обладает этот благородный джентльмен! Я наблюдала за ним минут десять и
заметила, что он увлечен созерцанием темнокожей и дородной Венеры с Нила.
Меня так занимало поведение полковника, так увлеклась я отгадыванием, по
внешности и манерам, каков у него характер, что на время позабыла о мосье
Поле, не то толпа заслонила его, не то он обиделся на меня за невнимание,
но, когда я оглянулась, господина Поля нигде не было.
всей толпы высоким ростом и осанкой, - это приближался доктор Джон, столь же
не похожий лицом, статью, цветом кожи и волос на смуглого, угловатого и
язвительного коротышку-профессора, сколь не похожи золотые яблоки из сада
Гесперид{214} на дикие плоды тернового кустарника или горячий, но послушный
арабский скакун на свирепую и упрямую шотландскую кобылу. Доктор Джон
разыскивал меня, но еще не обнаружил того уголка, где меня спрятал
профессор. Я не окликнула его, чтобы иметь возможность, пусть недолго,
понаблюдать за ним.
приятно возвышаться над головой полковника. Доктор Джон тоже смотрел на
"Клеопатру". Полагаю, картина пришлась ему не по вкусу - он не ухмылялся
подобно маленькому графу, выражение лица у него было критическое и холодное.
Никак не проявив своего отношения к увиденному, он отошел в сторону,
предоставляя место другим. Я убедилась, что теперь он ждет меня, и подошла к
нему.
всегда с огромным удовольствием выслушивала его мнение о картинах или
книгах, потому что, не изображая из себя знатока, он высказывал собственные
мысли, всякий раз отмеченные своеобразием и нередко справедливые и
убедительные. Я любила также рассказывать ему о чем-нибудь для него новом -
он слушал меня внимательно и понимал все с полуслова; не связанный
условностями, он не боялся, что, склонив светловолосую голову к женщине и
прислушиваясь к ее запутанным и сбивчивым объяснениям, он подвергает
унижению свое мужское достоинство. Сам же он говорил о неизвестных мне вещах
столь ясно и понятно, что каждое слово отпечатывалось в памяти, и потом я
уже никогда не забывала его объяснений и примеров.
рассмешила его, рассказав, как профессор Эманюель прогнал меня от нее прочь,
и показала ему прелестные картинки, которыми мосье Поль велел мне
любоваться).
Адамов Григорий
Березин Федор
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Доставалов Александр
Смит Кордвейнер