разверстую зияющими провалами. Из-за поднятого воротника Кузнецов смотрел на
скольжение поземки по раздавленной станине, увидел неправдоподобно четкие
свежие следы, оставленные валенками Уханова вокруг этой ниши, в тех местах,
где нанесло уже снег, и поразился равнодушной, беспощадной белизне.
орудию.
снарядный ящик между станинами орудия. - А кричать надо, Чибисов, следующим
образом:
ну-ка, голосни еще разик!
оправдываясь, забормотал из ровика Чибисов жалким, всхлипывающим голосом. -
Прикуривал давеча, зажег, а над головой - свись - и в бруствер. Ка-ак они
пульнули из автомата!..
подходя к ровику.
прикрытое чьей-то хлопающей на ветру плащ-палаткой, груда стреляных гильз
меж раздвинутых станин, снежок в земляных морщинах брустверов - все
показалось одичалым, лиловатым от близкого зарева на том берегу. А этот как
озябший от холода голос Чибисова выборматывал из темноты:
и Кузнецов проговорил с раздраженной командной интонацией:
увидишь! Выйдите сюда. Где Нечаев?
смотреть, как завозился в ровике Чибисов, как выполз он боком на огневую и
ныряюще пригнулся, сев на станину, с предосторожностью озираясь на
противоположный берег; кургузая шинель топорщилась колоколом, выглядывало из
подшлемника треугольное, приготовленное к опасности, небритое личико;
карабин держал будто палку. "Странно, каким образом перенес он этот бой? -
подумал Кузнецов, припомнив Чибисова во время бомбежки, когда упал он, а
мыши с писком прыгали на его спину из нор под бровкой ровика, стесанной
осколком. - Что он тогда говорил? А, да... "Дети, ведь дети у меня".
Санинструктор туда пришла, Зоя... Рубин еще, ездовой. Чего-то они говорят. А
тут с того берега стреляют... Кресалом чиркнул, а пуля - свись в бруствер.
Нагнулись бы, не ровен час...
наше видят...
неопрятной щетине личико, оборачиваемое то к нему, то к Уханову, это его
какое-то глупое или мудрое беспокойство, его предупреждение - казались
чуждыми, из другой жизни, и не было прежней жалости к Чибисову.
раздраженно сказал Кузнецов. - Наблюдатель называется!
товарищ лейтенант?
Убитых собирают. Не все время в тыл смотрите, но и вперед. Из-под носа немцы
орудие утащат. Поняли?
Уханов и, подождав, неторопливо и добродушно приказал: - Примись за
бруствер, лейтенант.
стреляют? Проверим.
ладони, сделал знак Чибисову; тот, порывисто задышав, сорвался со станин,
засуетившись, как зверек перед норой, втиснулся в ровик, затих в нем.
Кузнецов стоял, едва сообразив, зачем все это нужно было Уханову.
Кузнецова, пригибая его к брустверу, после пригнулся сам, поднял руку,
тотчас чиркнул зажигалкой над головой. И в тот же миг на том берегу треснул
винтовочный выстрел, фосфорически-жестко сверкнул огонек. Свиста пули не
было слышно, но в двух шагах справа посыпались крошки земли с бруствера.
домах... Ближе некуда.
произнес Кузнецов, выпрямляясь. - Заметили движение у орудия. Стрелять не
дадут.
голос Чибисова. - Как в мешке мы. Впереди они, с тылу они рядом... Отрезали
нас, лейтенант!..
поняли? Если что - сигнал, выстрел из карабина, и немедленно в землянку!
Повторите.
лед внизу гладко багровел, залитый заревом.
дыханием, донеслись неразборчивые голоса, и среди них сразу узнал Кузнецов
голос Зои. И с мгновенным ознобом он вспомнил, как она с зажмуренными
глазами прижалась к нему своим ищущим защиты телом - у нее были тогда
грязные коленки - в те, мнилось, предсмертные секунды, когда их засекла
самоходка и когда он полусознательно, почти инстинктивно прикрывал ее своим
телом и готов был умереть так, защищая ее от осколков. Но и теперь он плохо
сознавал, что в тот миг произошло с ним и особенно с ней. Может быть, это
пришло из глубины веков; может быть, тогда мужчина в силу необоримого
инстинкта так жертвенно и самозабвенно оберегал женщину для продолжения рода
на земле.
выражение глаз, после того как войдет он с Ухановым, и, сдвинув брови,
отдернул плащ-палатку.
холодно, из артиллерийской гильзы синевато светило бензиновое пламя, озаряя
мокрые стены. Здесь были трое - Зоя, Рубин и Нечаев; они, согреваясь,
теснились около высокого огня потрескивающей самодельной лампы, и все
повернули головы к входу. Сержант Нечаев, полулежавший возле Зои, локтем
своим касаясь ее колен, - шинель расхристана на груди, так что виден
тельник, - испытующе глянул на нее; вспыхнула под усиками эмалевая улыбка:
преувеличенной занятостью стал хватать заскорузлыми большими пальцами
брызжущие из гильзы языки огня. Зоя так быстро вскинула голову к Кузнецову,
что блеснули, залучились тревогой зрачки, и тихо, с облегчением улыбнулась.
Лицо ее ничем не напоминало то недавнее, что было подле орудия; оно сильно
осунулось, похудело, в подглазьях обозначились полукруглые тени, губы
почернели, казались искусанными, шершавыми. "Нет, - мелькнуло у Кузнецова, -
никто бы не смог ее поцеловать в эти черные губы. Что у нее с губами? И
почему так смотрит на нее Нечаев?"
с откровенной радостью. - Я очень ждала вас, мальчики. Хотела увидеть
живыми. Слава Богу, пришли. Где вы были?
проверяли, - ответил Уханов и, стоя с нагнутой головой, бросил к огню лампы
кожаный круглый саквояжик, совсем домашний, с никелированными, заиндевевшими
на морозе застежками. - Принимай, братцы, трофеи. Нечаев, расстели брезент!
Небось жрать все хотите, как лошади? Нашему родному старшине - боевой
привет. Сидит, видать, коровья морда, в тылу где-нибудь на своем котле и
медалями, старый сортир, храбро позвякивает, страдает о нас!
теперь уже не улыбаясь, а Рубин, суровея багровым лицом, скашивался
исподлобья на Зою, громко сопел.
исхудалом лице, и закивала ему: - Сядьте, пожалуйста, со мной. Мне нужно
поговорить с вами. Нет, - покусав губы, поправилась она, - вот возьмите
записку. Это от Давлатяна. Он просил меня вам ее передать. Вечером я не
смогла. Невозможно было отойти от раненых. Хорошо, что Рубин мне помогал.
Скажите, лейтенант, мы в окружении разве?
Говорит, сказать что-то надо...
раненного еще в начале боя, известно было, что он почти обречен; бросив
взгляд не на Рубина, а на Зою, Кузнецов понял, что состояние Давлатяна
по-прежнему безнадежно, и осторожно развернул записку, на которой было
Орловский Гай Юлий
Земляной Андрей
Березин Федор
Посняков Андрей
Марко Джон
Андреев Николай