ради, дайте выспаться мне...
Знака ордена святого Георгия: горилла все-таки вычеркнула из списка мою
фамилию. Однако перспектива угодить в скотские тылы была куда страшнее, и я
быстро утешился в объятьях обворожительной блонди-ночки.
свой полк, разбросанный для отдыха и пополнения по крепостям и станицам
вокруг Кизляра. Нашей роте досталась самая удаленная от города местность -
крепость Внезапная, выстроенная недавно на пепелище древнего чеченского
аула.
незапамятные времена, они были частью перебиты, частью оттеснены в
непригодные для земледелия горы, а на их нивы и пастбища уже переселялись
казаки. Служба казалась пустячной после дела под аулом Ахульго, если,
конечно, не сравнивать ее с размеренными и привычными обязанностями солдат в
собственно России. Порою нас поднимали по тревоге, мы куда-то бежали,
занимали позиции, стреляли по гарцующим вдали джигитам, которые упрямо
прятались в горах, не желая ни замиряться, ни отходить в Дагестан.
готовя на костре варево на двоих. - Знаешь почему? Потому что землица эта -
ихняя. Какая ни есть, а - родимая. Ну, и кто же добровольно родимую землицу
свою отдаст?
скажу, что и зипун без драки не отдам.
что я только перевожу добро. На мне осталась заготовка дровишек да мытье
нашей общей посуды, и нас обоих это вполне устраивало.
по-нашему понимает и говорить может. Да-а...
раздумал продолжать рассказ. Мужиком он оказался сообразительным, хотя
безулыбчивым и хмурым, в солдатских вечерних беседах за словом в карман не
лез, но со мною - осторожничал. Сидорка был куда попроще, зато Сурмил
размышлял и умел сравнивать, чем и выделялся из основной солдатской массы.
крепостных нет и никогда не было. Не знаю, может, соврал.
воле они часто, но при мне особенно не распространялись. Я для них оставался
барином и в солдатском мундире.
без нее не обойдешься.
немцев, мол, крепостных тоже нет. А держава - есть. Это как же - тоже за
двадцатого барана нанимают?
землицей. Матушка Екатерина Великая все завоеванные земли генералам раздала.
Сурмил. - Кто, стало быть, баранами расплачивается, кто - денежкой, а кто и
солдатской кровушкой. Для России это, конечное дело, куда дешевше... Ну,
давай хлебать, Александр Ильич, пока горячее...
варево, и оба почему-то молчали. О чем думал Сурмил, не знаю, но меня
разговор этот почему-то зацепил, и я долго не мог уснуть в ту прохладную
весеннюю ночь...
кончились и пожалования за службу. Колумбы с Магелланами устремились за
океан в поисках новых земель и новых рабов. Корабли, пушки, якоря, паруса да
порох требовали денег, и они завертелись в Европе, отбросив крепостное право
на самые глухие окраины. А мы открыли Сибирь, из которой хлебушка не
привезешь, и ринулись отвоевывать жирные куски у соседей, чтобы было чем
питать привычное крепостное свое существование. И прав Сурмил: солдатская
кровь - самое дешевое из всего, чем располагает Россия и по сей день...
и беспощадный, которого так боялись декабристы. И в пламени этого бунта
сгорит дворянская культура, выпестованная тысячелетними страданиями всего
народа. И Россия разделит судьбу всех древних великих империй под грохот
цимбал и торжествующие клики собственных варваров...
перевести, вновь человеком себя почувствовать и сил новых набраться. Тогда я
сбрасывал опостылевший мундир, блаженствовал в баньке, и мы усаживались
длинными весенними вечерами за доброй бутылкой вина. Обычно он заранее
предупреждал меня об этом, но однажды я был востребован им без
предупреждения.
угощавший виноградом шустрого черноглазого мальчика лет шести. Я вытянулся и
отдал рапорт по всей форме.
представить вам, Амирбек, моего друга, о котором я вам рассказывал.
с Моллером отправились в баню, где поручик мне все и объяснил.
при этом. Однако многим умудрился насолить, после разгрома имама у Ахульго
ему начали угрожать, а вскоре, в подтверждение нешуточности угроз, убили
двух сыновей. Остался последний мальчонка, которого он и задумал перевезти в
Кизляр. Уж как он до Внезапной до-брался, не знаю, но я решил дать ему
охрану до поста Сухой окоп. Не согласитесь прогуляться вместе с Сурмилом?
Все интереснее, чем тут уныло прозябать.
опостылевшей гарнизонной службе, да и - что уж греха-то таить! -
засчитывалось в качестве боевой службы, ради чего, собственно, Моллер и
остановил на мне свой выбор.
скрипучей арбе, запряженной двумя ленивыми буйволами, а мы с Сурмилом
сопровождали его пешком в полной амуниции и снаряженные ружьями.
по-русски, рассказывал о чеченских обычаях и своем понимании сложившегося в
Чечне положения.
народ, свой язык, свои обычаи, свое понимание, свои упрямые старейшины и
свои застарелые обиды. Кровавые ссоры, грабежи, угон скота, умыкание девиц -
вот в какой атмосфере вырастало каждое новое поколение, и кинжал всегда
оказывался последней точкой в наших разногласиях. Мы либо слишком молоды,
либо слишком древны для того, чтобы замечать, как изменилось время вокруг
нас.
сказал Моллер. - Не знаю только, стоит ли его разрубать по примеру
Александра Македонского.
бесполезно. Не только потому, что вы, русские, упорны и своего добьетесь;
все узлы развязывает только торговля. Мужчины гибнут, дети гибнут, женщины
гибнут. Лучше договориться о мире, чем подстерегать друг друга за каждой
скалой...
характер собственных джигитов знал, а только так у нас и случилось.
буйволам. Отсюда начинался спуск в узкую долину, за которой и располагался
военный пост Сухой окоп, охраняемый дюжиной казаков. Самый опасный участок
мы уже миновали, нам оставалось пройти совсем немного, передать Амирбека
вместе с мальчонкой казакам и, переночевав у них, возвратиться к своим.
животных всегда тяжелее подъема. Пока Амирбек хлопотал с припасами, мальчик
играл у арбы, а Сурмил разводил костер, я решил оглядеться, уже свыкнувшись
с мыслью, что на этой войне своевременная оглядка жизнь бережет.
долину, но вправо от нее я заметил заросшую сухобыльем малозаметную тропу,
ведущую неизвестно куда. Она просматривалась только до невысокой обрывистой
скалы, огибала ее и скрывалась с глаз. Это почему-то меня встревожило, и я
пошел поглядеть, куда же ведет тропинка за утесом.
прислушиваясь. Однако ничего опасного не замечалось, тропка старательно
огибала скалу почти по всему ее обводу и круто уходила к долине. Я решил,
что это всего-навсего более короткий путь для конника к тому же Сухому
окопу, но вместо того, чтобы повернуть назад, к нашему походному стану,
вздумал вдруг взобраться на утес. Лез и думал, черт, что ли, меня понес...
счастью, как потом выяснилось, - глянул в сторону нашего лагеря, сначала
ничего не понял, а потом разглядел, что Амирбек лежит на земле, Сурмил с
карабином в руках бежит в мою сторону, но почему-то не стреляет, а ко мне,
Каменистый Артем
Перумов Ник
Юрьев Сергей
Лукин Евгений
Шилова Юлия