время поминутно посматривая через плечо за дверь. Раб и стражник,
разговаривая, остановились перед дверью. Я решил удрать через черный ход -
если только в этой лавке есть черный ход - и спросил лавочницу, нельзя ли
мне выйти во двор посмотреть, нет ли там беглого раба, который, говорят,
прячется где-то здесь на задворках; я пояснил, что я переодетый стражник и
что товарищ мой стоит за дверью с одним из рабов, убивших своего хозяина.
Я попросил ее выйти сказать ему, чтобы он не ждал напрасно, а поспешил бы
на другой конец переулка и схватил бы беглеца, когда я выгоню его отсюда.
знаменитыми, и она сразу же побежала выполнять мое поручение. Я
выскользнул из лавки через черный ход, запер за собою дверь, положил ключ
в карман и пошел, посмеиваясь, очень довольный.
две. Много было способов удрать от полицейского, так нет же, мне
понадобилось выбрать из них самый театральный; любовь к театральности -
главный мой недостаток. Расчет мой был основан на том, что полицейский,
будучи человеком, поступит самым естественным образом; но бывает, что как
раз тогда, когда вы не ожидаете, человек поступает вовсе не самым
естественным образом. Самым естественным на месте этого полицейского было
бы преследовать меня по пятам, попытаться выломить запертую дубовую дверь,
отделяющую его от меня; пока он будет ее выламывать, я уйду далеко и с
помощью ряда успешных переодеваний превращусь в такого роскошного
господина, что ни одна ищейка Британии не усомнится в моей чистоте и
невинности. Но вместо того чтобы поступить естественно, полицейский
поверил каждому моему слову и выполнил мое приказание. И как раз когда я
выходил из тупика, очень довольный своей выдумкой, он вынырнул из-за угла
и встретил меня наручниками. Если бы я знал, что это тупик... но это не
оправдание. Прибыль и убытки - вот что определяет подлинную ценность
всего.
долгого плавания, стараясь сбить с толку раба. Но безуспешно: он узнал
меня. Тогда я стал упрекать его, зачем он выдал меня. Это не столько
обидело, сколько изумило его. Он посмотрел на меня широко раскрытыми
глазами и сказал:
которого нас всех вешают? Поди ты!
меня", или "мне это нравится!" Странные у них были выражения!
спор бесполезен. И я сказал:
репутацию, тем более что стараться осталось недолго.
выйдем из тюрьмы и будем свободны.
сказал:
подземном царстве дьявола.
два?
объявлено.
_знаешь_?
Обопрись на меня!
поспеют. Они опоздают по крайней мере на три часа. Ничто на свете не
спасет короля Англии! Ничто на свете не спасет меня, что еще важнее, -
важнее не только для меня, важнее для народа - единственного народа,
готового вот-вот воспринять цивилизацию. Мне стало дурно. Я молчал, мне
больше нечего было сказать. Я понял, что имел в виду полицейский: если
пропавший раб будет найден, отсрочка казни будет отменена, и казнь
совершится сегодня. Ну вот - пропавший раб найден.
38. СЭР ЛАНСЕЛОТ И РЫЦАРИ ПРИХОДЯТ НА ПОМОЩЬ
Прохладный, сладостный, восхитительный день, полный солнечного сияния; в
такой день хочется жить, а не умирать. Кругом огромная, бесконечная толпа;
но у нас, у пятнадцати висельников, в этой толпе нет ни одного друга. Как
хотите, а мне было больно при этой мысли. Все эти люди - наши враги, и мы,
сидящие на высоком помосте, - мишень для их насмешек и злобных выходок. Мы
- праздничное развлечение, спектакль. Для дворян соорудили нечто вроде
лож, и они уже толпились там вместе со своими дамами. Мы многих из них
узнали.
он вскочил, в своих фантастических отрепьях, с неузнаваемым от синяков
лицом, и провозгласил, что он Артур, король Британии, и угрожал всем
присутствующим ужасными наказаниями за измену, если хоть волос падет с его
священной головы. Как он был изумлен, когда в ответ ему грянул хохот!
Оскорбленный в своем достоинстве, он сразу замолк, хотя толпа просила его
продолжать, дразнила его мяуканьем, свистом и криками:
жаждут мудрых речей твоего ободранного величества.
насмешек и оскорблений. По-своему он был действительно велик. Рассеянно я
снял с лица белую повязку и перевязал свою правую руку. Увидев это, толпа
принялась за меня:
перевязь через плечо.
Камелота, где...
появились шерифы Лондона в официальных одеяниях со своими помощниками, -
это означало, что казнь сейчас начнется. В тишине было объявлено, в чем
заключалось наше преступление, прочитан смертный приговор, затем все
обнажили головы, и священник пробормотал молитву.
Между нами и толпой лежала дорога, хорошая пустынная дорога, охраняемая
полицией, - как приятно было бы увидеть на ней пятьсот моих всадников! Но
нет, это несбыточно. Взор мой скользил по дороге вдаль - нигде никого.
руки его и ноги не были связаны.
отвернулся. Когда я опять повернул голову, короля уже рядом со мной не
было. Ему завязывали глаза. Я был точно парализован, не мог пошевелить, ни
рукой, ни ногой, что-то сдавило мне горло, язык не ворочался во рту. Ему
завязали глаза и подвели под петлю. А я все еще не мог стряхнуть с себя
страшного оцепенений. Но когда я увидел, что ему надевают петлю на шею,
все перевернулось во мне, и я кинулся к нему на помощь. Вдруг мельком я
взглянул на дорогу. Боже! По дороге мчатся пятьсот вооруженных рыцарей на
велосипедах!
развевались их перья, как сияло солнце на стальных спицах колес!
короля петлю и повязку и крикнул:
будет ужинать сегодня в аду! - Я всегда выражаюсь высоким стилем, когда
готовлю эффект.
пошвыряли шерифов и их приспешников за борт. Приятно было видеть, как
изумленная толпа рухнула на колени и просила пощады у короля, над которым
только что издевалась. А он стоял, величественный даже в лохмотьях, и я
невольно подумал, что царственная осанка - это все-таки что-нибудь да
значит.
блестящего эффекта мне никогда еще не удавалось достигнуть.
говорит как ни в чем не бывало:
втихомолку обучал ребят езде на велосипеде и все поджидал случая показать
их искусство.
39. ПОЕДИНОК ЯНКИ С РЫЦАРЯМИ
своей тарелки я нахожу только что отпечатанный, еще влажный газетный лист.