кому понимать-то его, как ни ей - единственной любимой,
единственной живой среди этой мертвечины, единственной пони-
мающей его и просто единственной.
лась в его измученное, изукрашенное ссадинами и кровопотека-
ми лицо, ободранные и исцарапанные плечи. И жалела его, даже
всплакнула немного. Она думала - опять ему досталось в пь-
яной уличной потасовке, а может, опять он попал в вытрезви-
ловку или на пятнадцать суток. А еще вероятней, что связался
с дурной компанией, они угробят его, доведут до ручки - и,
так вон какой нервный стал, желчный, худой! Но даже такой,
избитый, жалкий, дерганный, он был дорог ей. И другого она
не хотела.
какой-то список, квадратики, про какие-то гильзы. Кричал,
что претендент, кандидат или еще кто-то там остался только
один. Всего один! Она гладила его по лбу, шептала тихие ус-
покаивающие слова. И он утихал. А потом и вовсе расслабился,
стал дышать ровно, глубоко. Он спал, и ничего ему больше не
снилось. Она видела по безмятежному лицу, что ему ничего не
снится, что он наконец-то избавился от кошмаров. Тогда и она
заснула.
пор, пока откуда-то издалека, словно из-за стены, не прозву-
чал приторный вкрадчивый голос.
ненавязчиво, - вставайте, уже пора.
вался от них - кто это там еще осмеливается будить его! И
вообще - какого черта! пошли они все вон! он у себя дома! он
даже больше, чем у себя! он у нее! в единственном спокойном
и надежном пристанище! и пусть убираются отсюда все, кем бы
они ни были! пусть проваливают! обнаглели! пусть уматывают,
даже если они обрывки сновидений, если их и нет на самом де-
ле!
уши голос, - ну не хорошо же так долго заставлять себя
ждать, вставайте, пойдемте, ну-у!
чил над ним. Ира спала, отвернувшись от него, уткнувшись ли-
цом в стенку и заслонившись ладошкой. Он не стал ее будить.
Он открыл второй глаз, чтобы получше разглядеть наглеца. Но
в комнате было темно.
что пора. Вставайте!
хватало! Он вырвался, сел на постели.
сидят крошечные кругленькие очочки, этакое малюсенькое пенс-
не - его стеклышки-то и поблескивали.
хотел будить спящую. Но надо было и реагировать на все это.
- Убирайтесь вон!
вздохнула. Худое плечо, выглядывающее из-под одеяла, торчало
наружу беззащитным островком плоти. Сергей подтянул край,
укрыл плечо.
рукой. В прихожей стояли еще четверо. Были они какие-то
странные, Сергей даже забыл про первого. Но разглядеть все
получше не дали - грубая рука ухватила его под локоть, в
спину толкнули.
сумку. И опять толкнули. Но не к входной двери толкнули, а к
кухне.
стол, но сумел притормозить, застыл у подоконника, обернув-
шись лицом к обидчикам.
спросил обладатель приторного голоса.
весь затянутый в черную кожу: и куртка у него была кожаная,
и сапоги, и портупея с двумя висящими на ней кобурами, и фу-
ражка, и даже штаны. Над крохотным пенсне торчали клочкова-
тые вздернутые брови, нос был широк и крут, губы извивисты,
казалось, ироническая улыбочка навечно поселилась на них,
черные усики, черная бородка клинышком довершали портрет
"тени".
небритые, явно похмельные, мутноглазые. Одеты они были
по-разному, но очень небрежно, если не сказать более. Сергей
невольно взглянул вниз, на линолиум - он был весь затоптан и
заплеван семечной шелухой, видно, гости гостевали тут дав-
ненько. В углу, возле перекособоченной колонки, пирамидой
стояли четыре винтовки. Это было что-то новое.
сейчас расстреляем. Прямо тут!
мутноглазых.
титься он.
губы расползлись чуть не до ушей, из-за белесых стекол выс-
веркнули желтыми огоньками черные умные глаза.
кобуры свернутую вчетверо бумагу, протянул. - Читайте, чи-
тайте, юноша, все по закону!
выведено лиловыми чернилами: "На основании заявления обвиня-
емого, показаний свидетелей и с санкции прокурора обвиняемо-
го следует расстрелять не позднее, чем через четыре минуты
после оглашения данного приговора. Члены следственного коми-
тета. Подписи." Ниже стояла круглая неразборчивая печать.
Сергей сумел прочитать только "минбытхоз", все остальное бы-
ло смазано.
те, с водяными знаками!
комый профиль. Но Сергея и это не убедило.
И взял из пирамиды винтовку. Другие последовали его примеру.
только по моей команде! Законность должна быть во всем!
минуты прошло. Осталась минута. Мутноглазые поднимали стволы
винтовок, плевали шелуху на пол. Проснулся висящий на стене
приемничек-репродуктор. И объявил хрипато:
скосил глаз назад и проинструктировал:
ром.
кунды.
доконник. - Стойте!
протирать вынутой из кармана красной тряпочкой свои очочки.