неприкаянное... его сердце вдруг увлажнилось, набухло, как набухает инжирина
в стакане воды... И пустило корни. И зашелестело кроной.
подлесок. Быть может, можжевельник, растущий вокруг дома Джанго... Быть
может - папоротник, который он посадил на могиле Никиты-младшего... Быть
может - жимолость, совсем как на старой пластинке отца - "Honeysuckle rose"
...
контактных линз ее саксофонного guy .
его любимом, нежнейшем черно-белом кино. Губы Джанго некоторое время
присматривались к его губам, изучали их, слегка подрагивали и сохли прямо на
глазах, и покрывались едва заметной золотистой корочкой - под цвет глаз...
поцеловала его.
долго. Он ничего не помнил, обо всем забыл, обо всем, кроме губ девушки,
прибоем ударивших в его собственные губы. Прилив - отлив.
вернулись неуверенность и робость. Черт возьми, она поцеловала его... Джанго
поцеловала его всего лишь в каких-нибудь жалких пятнадцати метрах от своего
парня (мужа? любовника?). А то и того меньше...
сказала, что люблю человека, который любит джаз... Ты ведь любишь джаз?
снимающего с Джанго все обязательства. - В общем... Да... разбираюсь...
теплый... А то, что иногда случается с джазом сейчас... Наверное,
прохладно... Cool. - Ее руки уже скользили по рубашке Никиты, осторожно
расстегивали пуговицы. - Что ты выбираешь?
ввела войска и овладела крепостью его тела... Впервые за долгое время Никита
позабыл обо всем: об Инге, о Корабельникоffе, о Мариночке и о своей жизни
тоже. И о том, что эту жизнь медленно разрушало.
была осторожной, нежной, действительно прохладной. Cool.
снесла, приковала к себе, чтобы никогда больше не выпустить на волю. Ему не
вырваться, не вырваться, он влип, мертво влип в эту странную девушку,
которую наверняка придется делить и с Даней, и с Даниным саксофоном, и с
целым Big Band Jazz, и с бойцовыми псами, с чертом, с дьяволом... С ее
тайнами, а тайны были, Никита ни секунды в этом не сомневался. Вот только
хватит ли у него сил, хватит ли мужества узнать о них?..
холодный. Хотя... Совершенно все равно, где любить ее: на простынях с
розовыми лепестками, на заднем сиденье машины, в песке у кромки моря или
здесь, на полу, на сваленных в кучу махровых халатах, один из которых уж
точно принадлежит Дане...
положила голову ему на грудь. И только сейчас он почувствовал странное
покалывание кожи. В одной точке, как раз там, где расходились ребра. Неужели
это сердце, упавшее в живот, так и не захотело подняться? Но покалывание
было довольно ощутимым, и спустя секунду он понял, что это.
повыше, и, поцеловав ее во влажную от любви макушку, аккуратно вытащить
кольцо. И самым непринужденным тоном спросить:
ему в глаза.
поближе и даже аккуратно взять в руку. Если у него еще и оставались
сомнения, то теперь они исчезли: вытертое серебришко, камень, никакой
ценности не представляющий, - это была вещь Мариночки. Только она могла
носить такую откровенную туфту в комплекте с мужниной платиной. Да еще с
таким непередаваемым изяществом. Она - да еще Джанго.
родственника. Оно вступало в категорическое противоречие со свеженьким,
холеным серебром. Так что вопрос Никиты был вполне уместным. Во всяком
случае, легко объяснимым.
было, разве что губы стали чуть жестче, а скулы - чуть суше.
Никиты вовсе не требовал никакого ответа.
недвусмысленной улыбкой, что Никита сразу же понял: не расскажет никогда.
еще распяты друг на друге, руки сплетены, а волосы спутаны.
хозяйки бойцовых собак и канареечного рогатого любовника и ожидать не
приходится. Милое сочетание канарейки и рогоносца, гибрид - будь здоров,
стихоплет Филипп Танский был бы доволен.
заглядывать... - Она снова обезоруживающе улыбнулась. И снова глаза ее
остались неподвижными. - Вот ты... ты часто заглядываешь в свое прошлое?
обручального кольца.
чтобы врать.
пропасти, в которой, среди зарослей "Honeysuckle rose" и можжевельника,
валялось ее прошлое.
любовного фронта. Если бы не оно, Никита пошел бы за Джанго куда угодно, он
утонул бы в ней, но колечко держало его на плаву, как обглоданный
спасательный круг из пенопласта.
очень счастливой, но я об этом почти забыла.
тихонькое поскуливание мобильника. Звонили Джанго, Никитин сотовый остался в
машине, и он по этому поводу нисколько не заморачивался.
джинсов. И также не глядя достала телефон.
хорошо. Ладно... Чувствую, мне самой скоро придется этим заняться. Вплотную.
Больше, чем в прошлый раз? Ставят уже сейчас? Хорошо. Поняла.
палец кончики его волос.
запрещено?
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий
Мурич Виктор
Пехов Алексей
Свержин Владимир
Емилина Ника