Чтение 55–й страницы книги ~Косово поле: Балканы~

Диверсия?

Жан-Кристоф не стал пытаться найти ответ, а просто перечеркнул номер всей
партии. Потом консервы отправятся на экспертизу, которая расставит все точки
над "i".

Капрал быстро обвел глазами другие штабеля и стеллажи, вспомнил, что еще
подавали на ужин, и решил, что грешить больше не на что. Свежие овощи и
замороженные круассаны не могли нести в себе сильного токсина. Даже если бы
с ними было что-то не так, признаки отравления были бы слабее. Да и
проявились бы они гораздо позже.

Пробежав по проходу между мешками с мукой и картонными коробками чипсов,
Летелье заметил мелькнувший в трех метрах от него розовый крысиный хвост. Он
затормозил так резко, что его качнуло назад.

Наклонился, чтобы проследить за крысой, и в эту секунду у него перед
носом взорвался мешок муки, прилетевший с самого верха...

У человека, обсыпанного с ног до головы мукой или нарвавшегося еще на
какой-нибудь подобный сюрприз, первой реакцией обычно бывает раздражение и
желание отряхнуться.

И только потом, секунд через пять-семь, человек смотрит вверх.

- Merde! - громко сказал француз и принялся отряхивать форму.

От него во все стороны поднялись белые облачка.

Рокотов перекатился на пять метров назад и замер.

Услышав шуршание, капрал посмотрел вверх. Ничего не заметил, злобно
буркнул что-то про крыс и стянул с себя куртку.

Влад не стал более испытывать судьбу, то есть заниматься метанием во
француза еще каких-нибудь пищевых продуктов. Он бесшумно спрыгнул за спиной
у капрала и ударом ладони в затылок отправил старого служаку отдыхать.

Летелье ничком свалился в проход, прямо в рассыпавшуюся муку.

Биолог выдернул у капрала брючный ремень, стянул ему ноги и связал
коротенькой веревкой большие пальцы рук. Потом извлек из аптечки, что висела
около входа, широкий пластырь и заклеил французу рот.

Перестраховаться никогда не помешает.

Положив капрала спиной на мешки, Рокотов позволил себе отлучиться к двери
и визуально оценить последствия своей желудочной "шутки".

В свете галогеновых ламп, натыканных через каждые десять метров,
территория базы напоминала павильон, где снимался фильм ужасов о химической
войне. Всюду валялись изгибающиеся и корчащиеся тела. Кто-то бродил, держась
за стены казарм, кто-то сидел, раскачиваясь, на скамейке, кого-то шумно
тошнило в кустах. Над базой стоял непрерывный стон сотен человеческих
существ.

"И поделом! - Влад прислушался. Издалека доносился рев сирен. - Скорые...
На это я и рассчитывал. Будут они здесь минут через десять. В суматохе
запросто можно ускользнуть. В идеале - на одной из машин. Врачей вызвали
гражданских, военные просто не успели бы собраться... Что ж, меня это
устраивает. Я не знаю тут никого в лицо, но ведь и врачи не знают.
Соответственно, если переодеться во французскую форму, примут за натовца. С
оружием придется расстаться. Рано или поздно это должно было случиться...
Главное, чтобы сюда не прибыли офицеры из французского штаба. Тогда кранты.
Расколют в шесть секунд... Никакое знание языка не поможет. Ладно, время -
деньги..."

Рокотов убрался обратно в глубь склада.

Проверил зрачки капрала и с удовлетворением вздохнул. Летелье, как
явствовало из бирочки на куртке, был без сознания. Причем в себя он должен
был прийти не раньше чем через пару часов.

Биолог развязал ремень, стягивающий французу ноги, и стянул с него штаны
и ботинки.

Как следует отряхнул и бросил форму на ящики.

Теперь наступил момент переодевания.

Влад снял свою черную форму, вытащил из рюкзака триста тысяч долларов и
паспорт и примотал их к животу широченным пластырем, обернув его вокруг себя
четырежды. Деньги, уложенные в шесть пятисантиметровых пачек, распределились
довольно ровным слоем.

Триста тысяч - сумма немаленькая. И не только в финансовом исчислении. В
карман незаметно ее не положишь. Это три "кирпича" весом по килограмму
каждый.

Рокотов улыбнулся, на секунду вспомнив читанные им российские
детективчики, где "плохиши" вечно передавали друг другу из рук в руки по
миллиону долларов, обходясь без сумок или кейсов. Будто бы миллион - это
пачечка баксов, которую можно спрятать во внутренний карман пиджака. Бывают,
конечно, купюры и по пятьсот, и по тысяче долларов, но они практически
отсутствуют в свободном обороте и служат только для межбанковских расчетов.
Человека, попытавшегося обменять или расплатиться подобной "денежкой", тут
же возьмут на заметку и задержат для прояснения вопроса, откуда у него столь
крупные купюры.

Правда, в России происходило еще не такое. Как-то раз один чудик явился в
банк и попытался положить на свой счет специальный банковский билет США на
сумму в миллион долларов. Билет был настоящим, но чудика все равно взяли под
белы рученьки и ненавязчиво поинтересовались, кто дал инженеру из
подмосковного городка сию бумажку. Счастливый обладатель миллиона долго
мычал, веселя оперативников ФСБ своей забывчивостью, но так и не признался.
Билет конфисковали, а чудика выставили вон, предварительно надавав по шее.

Судьба миллиона так и осталась сокрытой от широкой общественности, хотя о
билете три дня подряд верещали все телеканалы страны. По странному
совпадению, тогдашний директор ФСБ спустя два месяца уволился из органов,
перешел под крыло московского мэра и купил себе особняк на Рублевском шоссе.
В четыре этажа, с лифтом, бассейном и двумя гаражами. Особняк был записан на
племянницу, даму, регулярно лечившуюся в клинике неврозов и не проработавшую
ни одного дня из своей тридцатисемилетней жизни. Но племяннице экс-директора
ФСБ никто, естественно, никаких неприличных вопросов об источнике ее доходов
не задавал...

Владислав тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и натянул на себя
французскую форму, предварительно встряхнув ее еще раз.

"Не фонтан, но сойдет... В полумраке вообще не заметно, что одежда
испачкана. Та-ак, застегиваем китель... Вот и хорошо. Такое впечатление, что
у меня маленькое брюшко. Теперь - мсье Летелье. С ним надо что-то делать..."

Рокотов, уже не таясь, прошелся по складу. Судя по состоянию виденных им
французских солдат, они были способны лишь на то, чтобы лежать и тихо
постанывать.

"Хеклер-Кох", ножи, рюкзак и свернутая одежда отправились в пустую
коробку из-под макарон, которая была заброшена на самую верхнюю полку. Себе
Влад оставил только "Чешску Зброевку" с десятком запасных патронов и один
нож. Пистолет в кармане брюк был незаметен, а клинок расположился в рукаве
вдоль предплечья, закрепленный пластырем.

Без верно служившего ему швейцарского пистолета-пулемета он на мгновение
почувствовал себя беззащитным.

Но иного выхода не было.

Биолог поднял бесчувственное тело капрала на руки, перенес в каптерку.
Положил на койку и повернул голову бедняги налево. Чтоб не захлебнулся
рвотой, если ему станет плохо до того, как очнется.

Выключил в каптерке свет и аккуратно закрыл за собой дверь.

Все.

Владислав набрал полную грудь воздуха и с деловым видом вышел на
погрузочную площадку перед откатывающейся дверью. Не забыв надвинуть
поглубже форменную кепочку с коротким козырьком.

***

По приказу, поступившему прямо из Генерального Штаба, группа стажеров,
проводивших зачетное мероприятие по наружному наблюдению в Санкт-Петербурге,
была отозвана в Москву на место постоянной дислокации разведшколы ГРУ.

Пришедший на смену бывшему дипломату и журналисту премьер-министр
развернул бурную и бессодержательную борьбу с криминалитетом. По.
Министерству внутренних дел и ФСБ был спущен план на задержание преступных
групп, а в помощь им были приданы все силы. В частности, оперативные
подразделения военных разведки и контрразведки.

С приказом свыше куратор ничего поделать не мог.

Он собрал стажеров, объявил им о свертывании операции, и в тот же вечер
курсанты скорым поездом отбыли в столицу, увозя с собой оборудование и
собранные материалы. Наиболее секретную аппаратуру отправили специальной
почтой разведотдела округа.

Об объектах разработки курсанты забыли уже через день, втянутые в
круговерть наблюдения за этническими московскими группировками и связанными
с ними чиновниками. Когда премьеру спустя месяц положили на стол резюме
проведенных мероприятий, бывший министр внутренних дел и бывший директор ФСБ
по кличке Главмусор схватился за голову. Ибо по-честному требовалось
арестовать больше половины столичной чиновно-бюрократической элиты. За
взятки, за участие в разворовывании бюджетных средств, за торговлю оружием и
наркотиками, за сутенерство. А если копнуть еще глубже, так на скамье
подсудимых оказалось бы девяносто пять процентов госслужащих во главе с
московским прокурором и начальником ГУВД.

Премьер на это пойти не мог, и крупномасштабная операция "Чистая власть"
была прекращена. О предварительных результатах не узнал никто, включая
Президента и Секретаря Совета Безопасности. Со всех участников взяли
подписку о неразглашении, а стажеров ГРУ от греха подальше отправили в
подчинение территориального управления на Северный Кавказ, где они принялись
за отслеживание связей между чеченскими боевиками и грузинским Министерством
безопасности. И зачет по практическим занятиям курсанты получили уже за
кавказское направление.

С семнадцатого мая тысяча девятьсот девяносто девятого года аналитики ГРУ
Бобровский и Сухомлинов лишились своих глаз и ушей в Питере. Теперь они
могли заниматься только теоретическими изысканиями и строить догадки о
судьбе Владислава Рокотова.

Но майора Бобровского такое положение дел не устраивало.