об опытах Тернема, а о собственной безопасности. Пытаться передать сведения
на Запад? Эмигрантам, в парижские газеты? Но это будет выглядеть очередной
"уткой" из страны большевиков, нелепой выдумкой, над которой в лучшем
случае посмеются. Если бы найти нужных людей здесь, спокойно все обдумать,
наметить план... Но - поздно, он никуда не напишет и никому ничего не
скажет...
гостями в подштанниках. Револьвер он убрал подальше, во избежание, - в
квартире был отец. Странно, что Михаил вообще смог заснуть в эту ночь, но
спал он крепко, без сновидений. Разбудил отец: было утро, а под окном ждала
черная машина, присланная из Теплого Стана.
который в эти дни замещал Волкова. Требовалось оформить очередную порцию
бумаг о пребывании ЗК Гонжабова в ведомстве "лазоревых". Еще вчера, до
собрания, Михаилу казалось любопытным побеседовать о пребывающем в
секретной командировке бхоте, попытавшись из намеков и недомолвок узнать
что-нибудь новое. Теперь все это представлялось совсем иначе. Любопытство
исчезло, дела бывшего коминтерновца его уже не касались. "Умирай спокойно,
капитан", - вспомнились прощальные слова узкоглазого убийцы. Гонжабов знал!
Но этого не будет, ему не дарован покой. Он, Михаил Ахилло, действительно
послужил тому, неведомому, кого бхот называл Владыкой. И от этого умирать
будет еще больнее...
время забыть о неизбежном. Глядя на мелькавшие за окнами автомобиля дома,
Ахилло пытался рассуждать спокойно. В конце концов, еще не все потеряно: он
жив, здоров, свободен и даже вооружен. "Победа и поражение - удел воина", -
Михаил хорошо запомнил эту фразу из книги У-цзы. Не только воина, но и
контрразведчика. Надо быть совершенным фанатиком или полным дураком, что
одно и то же, чтобы, подобно кролику, ждать приближения удава. Вчера он
поступил верно и не поехал с Седым, но капитана хорошо учили, он знает, как
прятаться, как менять внешность, доставать документы. Он может перейти
границу, затаиться... Правда, Михаила будут искать. Большой Дом бросал на
поиски беглецов все силы, и часто не спасали ни опыт, ни осторожность. Этим
летом так пытался скрыться нарком Украины Успенский. Он поступил еще хитрее
- инсценировал самоубийство, одновременно пустив слух, что собирается
бежать в Чехословакию, а сам залег на "дно" в Орловской области, где имел
надежные явки. Не помогло. Выследили, доставили в Столицу, заставили
подписать все - и расстреляли. Но ведь были другие, удачливые! Ведь
скрывается уже который год неуловимый Владимир Корф!
настоящим, а не липовым. И тогда в последний свой час он не сможет честно
смотреть смерти в глаза. Нет, бежать некуда, разве что в стан "лазоревых",
но возьмут ли? И что он там будет делать - вновь выслеживать,
арестовывать?..
охраны стало как будто поменьше. Похоже, в эти дни здесь происходило нечто
важное, и теперь все решили слегка перевести дух. Невольно зашевелилось
любопытство: что тут было? Новый эксперимент Тернема? И снова в
таинственном лабораторном зале? Спросить было не у кого, да никто и не
собирался отвечать капитану на подобные вопросы.
бумаги требуются, как их писать и в скольких экземплярах. Ахилло кивал,
прикидывая, что работа может занять целый день. Полковник, похоже, понял и,
усмехнувшись, достал из толстой папки готовый комплект - документы
какого-то зэка, уже оформленные по всем правилам. Оставалось поблагодарить,
пообещать никому не рассказывать и направиться в свой кабинетик, дабы
приняться за дело. Все это время Михаила не покидала одна и та же мысль:
если за ним приедут из Большого Дома, то будут ли брать прямо на объекте?
Или "коллегам" придется сторожить у входа? Последнее, несмотря на
безнадежность ситуации, почему-то развеселило:
не решаясь переступить границу чужой "епархии". Не попроситься ли здесь
переночевать, хотя бы в камере Гонжабова?
попросил принести ему в кабинет пишущую машинку. Печатать пришлось самому,
поскольку на каждой бумаге стоял непременный гриф "Совершенно секретно".
Работа шла медленно, приходилось следить, чтобы не попасть по соседней
букве. Капитан постарался сосредоточиться и даже не услыхал, как дверь
начала медленно отворяться...
страх. Уже? Не тянуло даже взглянуть, хотелось побыть в неведении лишнюю
секунду...
голос. Комбриг Волков стоял посреди комнаты в своей обычной серой шинели с
саперными петлицами, на боку болталась командирская сумка - краснолицый
явно куда-то собрался.
вставать. К черту устав - не до того!
ошпаренная, рука легла поверх бумаг. Ахилло повернулся.
Впрочем, комбриг, похоже, не обращал внимания на это мелкое фрондерство.
приедут часа в три пополудни. Решили брать здесь: меньше шуму...
у вас плохо получается! Имейте в виду, Ежов на вас почему-то особенно зол.
Им нужна центральная фигура - главный изменник. Вас заставят подписать все
и прикончат.
и будет.
понял, что краснолицый пришел не зря, не только для того, чтобы понаблюдать
за обреченным.
висок. Вы контрразведчик, а не гимназист, проигравший в карты...
может, и подальше. Я зашел за вами, Михаил.
важно. Значит, понадобился. Разве дело в этом?
больше похожая на оскал. - Вам понравится. Это не девочкам иголки под ногти
загонять! Собирайтесь, бросайте эту ерунду, поехали!
почувствовал, что начинает поддаваться. Это был выход - и куда лучший, чем
пуля в висок. "Подольск" занимался диверсиями, разведкой - настоящим делом.
Можно вырваться отсюда, переждать страшное время где-то далеко...
он к чертям! Там, наверху, его скоро спишут в расход, но до этого он успеет
наломать дров! Не беспокойтесь, Михаил, в моем хозяйстве вас не тронут.
Если что - обращусь к товарищу Иванову - не откажет. Слыхали о таком?
же Чижиков, он же Коба... Высоко, выходит, летает товарищ Волков! Или он
имел в виду кого-то другого, но тоже всесильного?
Михаила. - Тогда собирайтесь, пора...
отказался уйти с Седым - для того чтобы служить Волкову? Тому, кто
причастен к исчезновению Пустельги! Тому, о ком даже в Большом Доме
разговаривают лишь шепотом! Вот, значит, чего стоят все его принципы:
запахло смертью, и Михаил Ахилло готов на все? А ведь он знал, кто такой
краснолицый, знал давно - с того самого дня, когда они впервые встретились.
проговорил он. - У меня срочная работа. Если вы не возражаете...
найдут вас и на том свете.
ледяным ветром но Волков первым отвел взгляд:
Ахилло рухнул на стул и закрыл глаза. Он выдержал. Разговор с краснолицым
был самым трудным из всего, особенно теперь, когда до гибели осталось так
мало. Жизнь манила, Михаил чуть не поддался. Но что-то подсказывало:
придется идти до конца. А что там, в конце, Ахилло знал...
агентурную сеть по всей Столице. Осторожный разведчик не оставлял следов,
арест отдельных агентов не мог разрушить всей паутины. Но летом 36-го
Михаилу, тогда еще лейтенанту, повезло: захваченный с поличным шифровальщик
Генерального Штаба после шестичасового допроса начал давать показания. Он
не знал - и не мог знать - резидента, но среди прочих фамилий назвал одну,