Чтение 55–й страницы книги ~Ты, уставший ненавидеть~

- Заходите. Прямо по коридору, вторая дверь направо. Я сейчас...

Он поспешил в комнату и быстро накинул одежду. Вернувшись, запер дверь
и провел гостью к себе. Случайно прикоснувшись к ее руке, он почувствовал
ледяной холод: Вера, похоже, действительно замерзла, как будто на улице
была не осень, а самая лютая зима.

- Погодите, я сейчас заварю чай...

- Не надо... - Лапина бессильно опустилась на край кровати - больше
садиться было некуда - и помотала головой. - Если можно - полотенце: у меня
волосы промокли.

Чай Сергей все-таки поставил. В одной из вчерашних бутылок оставался
еще глоток коньяку. Вера между тем тщательно вытирала волосы, они оказались
длинными, по пояс. Тусклый свет падал из окон, за которыми горели уличные
фонари, и Пустельга смог разглядеть ее лицо. Да, Вера, наверно, была
красива, но теперь в полумраке черты лица странно заострились, кожа
казалась бледной и какой-то пепельной. Впрочем, и сам он, очевидно,
выглядел сейчас не лучше.

- Спасибо. - Вера глотнула коньяку, на губах мелькнула невеселая
улыбка.

- Я думала, что вы меня не пустите. Но мне было некуда идти. Сергей
Павлович, вы, конечно, на меня сердитесь...

- Давайте просто: Сергей, - предложил Пустельга.- Я не сержусь.
Вера... Можно просто Вера?..

- Да, конечно. - На губах вновь промелькнула улыбка. - Давайте
все-таки познакомимся...

Ее маленькая ладонь обожгла холодом, и Сергей пожалел, что коньяку
осталось так мало.

- Вера, у вас руки ледяные! Вы не больны?

- Не знаю. Весь день я ходила по улицам, пыталась ездить в метро, чтоб
согреться, но потом мелочь кончилась, а кошелек я забыла. Сергей, давайте я
все сразу расскажу, чтоб хоть немного оправдаться перед вами...

Девушка говорила тихо, голос был растерянный и какой-то безнадежный,
словно Вера заранее знала, что ей не поверят. Странно, но от нее веяло
холодом, будто девушка действительно пришла с лютого мороза, и Пустельга
запоздало подумал о своей шинели.

- Вы знаете, я попала в плохую историю. Переписывалась с одним
человеком... Он был военным. Мы познакомились после одного спектакля...
Хотя теперь это уже неважно... Потом его арестовали, и мои письма и
фотографии оказались у Рыскуля. Дальнейшее вы знаете, Сергей... Это было
страшно, и мне впервые в жизни захотелось умереть...

Она замолчала надолго. Пустельга не торопил. Он уже пришел в себя и
теперь слушал, девушку не только с сочувствием, но и с профессиональным
интересом. До сих пор она говорила правду: в таких случаях Сергей не
ошибался. Он встал и снял с вешалки шинель.

- Спасибо, мне не холодно... - Вера покачала головой, но Пустельга все
же накинул шинель на ее плечи. - Потом... Я попросила кое-кого из
знакомых... Мне обещали помочь, но затем сказали, что это все безнадежно. И
тут пришел Микаэль...

- А кто такой этот Микаэль? - как можно равнодушнее поинтересовался
Пустельга. Девушка, похоже, удивилась:

- Миша? Ну, его у нас все знают! Это же сын Александра Ахилло, очень
симпатичный молодой человек, такой общительный. Я с ним, в общем, не была
знакома, но он часто приходил к нам в театр...

В общем, он вызвал меня и отдал документы. Я так и не поняла, откуда
они у него...

Сергей кивнул: Вера по-прежнему не лгала. Пустельга постарался
сосредоточиться: сейчас начнется главное, и он должен понять, где правда, а
где - нет...

- Я так обрадовалась... Вы, конечно, понимаете... - Лапина вновь
покачала головой, мокрые волосы упали на лицо. - В то утро мне казалось,
что есть все-таки Бог на свете. А потом мне позвонили - в тот же вечер.
Голос мужской, незнакомый... Сказали, что документы достали вы, назвали
вашу фамилию и номер телефона. Вначале я ничего не сообразила и позвонила
вам сказать спасибо. Теперь я понимаю, что этого, наверно, не надо было
делать...

Девушка говорила правду, но Сергей ощутил, что каждое слово дается ей
с трудом. Она, похоже, колебалась, рассказывать ли то, что было дальше.

- Потом... Потом - еще звонок. Тот же голос... Он сказал, что вы
совершили должностное преступление, когда добыли документы. Что есть
свидетели, и теперь я ~ соучастница. И если я не хочу попасть в камеру, а
потом - в лагерь, то должна выполнять то, что мне скажут...

И тут Пустельга почувствовал в ее тоне легкую странность. Не то чтобы
Вера говорила неправду, но что-то, похоже, было не совсем так. Она явно
недоговаривала...

- Они хотели... Вначале я думала, что этот неизвестный хочет того же,
что и Рыскуль...

Внезапно девушка уткнулась лицом в ладони. Узкие плечи вздрагивали -
Вера плакала. Плакала без звука, словно ей что-то сдавило горло. Наконец
медленно подняла голову:

- Извините... Это было так омерзительно... Рыскуль - он животное...
Дайте мне платок... Или полотенце...

Чистого платка у Пустельги не оказалось. К счастью, полотенце было
рядом.

- Но потом он сказал, что я должна познакомиться с вами. Что это будет
легко: вы человек молодой, симпатичный... - Вера горько усмехнулась. - Что
даже посредственной актрисе это вполне по плечу. А мне - тем более... Он,
похоже, видел меня в спектаклях: назвал несколько моих ролей... Я должна
стать вашей знакомой, другом и выполнять их указания...

- Какие именно? - История была самой элементарной. Вербовка, простая и
не очень грамотная. Сам Сергей никогда не вербовал агентуру подобным
образом. Страх и угрозы - стимул не особенно надежный, особенно в
длительной перспективе.

- Они не сказали. Я должна вначале войти к вам в доверие...

Стоп! Вот это уже не так - Вера лгала. Лгала очень убедительно, но
Пустельга кожей почувствовал неправду. Ей сказали, это точно...

- Я лишь поняла из его намеков, что должна узнавать от вас какие-то
служебные тайны. Вы ведете важное расследование...

И это - тоже ложь. Тут не требовались даже отмеченные в его служебной
характеристике "особые способности". Только человек, далекий от спецслужб,
мог допустить, что сотрудник Большого Дома будет поверять служебные тайны
своим знакомым - даже очень красивым, даже актрисам Камерного театра...

- Я отказалась... Мне угрожали... Вчера я заметила у дома каких-то
подозрительных типов, сегодня утром тоже. Я не пошла в театр, весь день
ходила по городу, а потом решила идти к вам. Мне нужен совет... Мне просто
некуда деться - ведь они знают, где я живу, знают адрес родителей... Что
мне делать, Сергей?

- Сейчас? Успокоиться и лечь спать. - Пустельга встал, прикидывая,
куда он уложит гостью. Жаль, что он не успел обзавестись хотя бы
раскладушкой; Веру придется уложить в кровать, а самому - устроиться прямо
на паркете...

О деле он решил больше не говорить. Похоже, Веру все-таки сломали. Она
дала согласие, иначе откуда девушке знать его адрес на Бронной, который не
был известен еще даже отделу кадров Большого Дома? Ее сломали, она
согласилась... Бедная Вера! К тому же грязная, непрофессиональная работа.
Такие агенты держатся недолго, они срываются, их очень легко перевербовать.

- Вы ляжете здесь, - Пустельга кивнул на кровать и направился к шкафу,
чтобы достать оттуда свое старое пальто. - Простыней и одеял у меня, увы,
пока нет. Я вам дам шинель...

Пальто было нужно ему самому - чтобы постелить на пол. А поговорить
надо будет утром, когда Вера успокоится...

- Сергей! Вы мне не верите? Ну что же мне делать, помогите! Я попала в
какую-то западню...

Холодные ладони легли на плечи Сергея. Ее глаза оказались рядом -
широко раскрытые, испуганные. И все-таки она играла - играла прекрасно,
профессионально. Пустельге внезапно стало невыносимо жаль молодую актрису.
Да, она попала в западню, и теперь надеется выжить. Наверно, тому, кто
звонил по телефону, хватило серьезных аргументов...

- Я вам верю, не надо, - Пустельга осторожно отстранился, заставив
себя улыбнуться. - Давайте я вам скажу главное: никакого преступления я не
совершал. Эти мерзавцы лгут, вам бояться нечего. Так что поспите, а утром
поговорим конкретно...

В ее глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение. Но затем - снова
страх, и Пустельга еще раз убедился, что девушка рассказала ему далеко не
все.

- Правда? Но почему они... Господи, что же мне делать?

- Пока - отдыхать. Не волнуйтесь, все будет в порядке...

В последнем Сергей был, конечно, не уверен. Но что-то он попытается
сделать. В конце концов, за подобные вещи положено крепко бить по рукам. Да
и Веру жалко: запутали девушку, сволочи...

Он укрыл Лапину шинелью и начал устраиваться у двери, прикидывая, что
можно подложить под голову. Внезапно Вера спросила:

- Сергей! Вы что, собираетесь спать на полу? Пустельга лишь пожал
плечами.

- Прекратите немедленно! На этой кровати можно уложить пятерых! Если
вы настаиваете, я лягу на самом краю. Можете положить между нами пистолет
вместо меча...

- Как в "Тристане и Изольде"? - сообразил Сергей и невольно
усмехнулся: перспектива показалась забавной. "Тристана" он видел в
Харькове, в исполнении разъездной труппы.

- Мы как раз собираемся ставить "Тристана". - Вера пододвинулась к
самому краю, и Пустельга, не испытывавший воодушевления при мысли о ночевке