переносице. Томас с неловкостью понял, что заботливый друг уже думает, где
по пути купить трехгранный узкий кинжал на замену, хорошо бы и пару
запасных рыцарских перчаток, сплетенных из стальных колец, обшитых сверху
стальными пластинами, ибо боевые рукавицы выходят из строя чаще всего...
с пауками, ладно? Дома смеяться будут. Не поймут, дурни.
утра, и даже с коротким отдыхом в жаркий полдень Олег надеялся к вечеру
достичь моря. При удаче на следующее утро могли уже плыть по волнам,
погрузившись на какой-нибудь корабль -- их тысячи у побережья, не
рискующих удаляться далеко от земли. Так вдоль берега и добрались бы за
несколько дней до Константинополя, где их пути с благородным сэром рыцарем
разойдутся. Он пойдет по северо-западной дороге, которая через Сербию,
Хорватию, Германские государства и королевства франков приведет в конце
концов в его Британию, а его, калики Олега, путь лежит на север через
опасные земли конных орд печенегов, половцев и других степных народов...
жару, парился, хотя на десятки верст ни души, иной раз -- ни кустика, лишь
низкорослая трава, где зайцу не схорониться. Деревни встречались редко, да
и те Томас и Олег проезжали с гордо задранными носами: мерефяне снабдили
едой и деньгами на год вперед. При малейшем воспоминании о Мерефе лицо
рыцаря омрачалось. Олег, жалея друга, спешно начинал рассказывать
житейские случаи, забавные происшествия из жизни царей и героев. Знал
удивительно много, Томас помимо воли заслушивался.
потом, молча указал на два одиноких дуба, что росли на краю небольшого
ручья. Как водится на просторе, деревья взматерели без помех, пошли вширь,
под их могучими ветвями мог бы укрыться от солнца или дождя крупный
воинский отряд или караван с верблюдами, ослами и товарами. Конь Томаса,
давно глядевший на Олега с надеждой, с готовностью повернул раньше, чем
рыцарь тронул поводья.
на четвереньках взбежала странная фигурка в лохмотьях. Упала дико визжа,
поднялась на задние ноги, сделала два ковыляющих шага и снова упала -- уже
под самым деревом.
сразу узнал медведя. Тот бежал не спеша, на лапах и брюхе шерсть слиплась,
словно медведь только что ловил в ручье рыбу, в огромной пасти белели
острые зубы. Странное существо оказалось девушкой с грязными растрепанными
волосами. Она прижалась спиной к стволу, смотрела с ужасом на бегущего к
ней зверя.
взревел, и конь, хоть и штурмовал вместе с рыцарем башню Давида, задрожал
и пошел по широкой дуге, обходя дикого зверя.
седла. Конь тут же попытался ускакать, Олег погнался следом, с трудом
перехватил испуганное животное. Томас с обнаженным мечом бросился к
медведю, тот зачем-то встал перед истошно вопящей девушкой во весь
исполинский рост на задние лапы, раскинул будто в восторге лапы.
впервые в жизни используя его как дротик. Меч пролетел по воздуху,
вращаясь, ударил медведя плашмя по спине. Медведь уже схватил было жертву,
тяжелый меч ударил неожиданно, зверь отшатнулся. Девушка с воплем
отпрянула, ее голые плечи оросились кровью от медвежьих когтей.
Это был не молодой медведь, не знавший собак и людей, явно уже встречался
с охотниками, знал острую боль от летящих стрел и острых копий, и хотя
взревел страшно, сотрясая воздух и землю, однако не бросился в слепой
ярости -- оглядел врага налитыми кровью глазами, отыскивая блестящее
лезвие, которое жалит больно.
нет с ним боевого копья, им бы проткнул зверя, не вылезая из седла, даже
нет огромного двуручного меча -- вон лежит наполовину вдавленный в землю
толстой медвежьей лапой! -- в руках пусто, а медведь исполинский, таких
еще не видывал.
Томас сомкнул пальцы на гладком дереве раньше, чем сообразил, что это и
есть копье, примитивное копье дикарей, даже конец шеста обожжен в костре
для твердости!
осторожно. Красные глаза горели лютой злобой, острые зубы блестели. Томас,
приноравливаясь к простому оружию, держал обугленное острие низко к земле:
его двоюродный дядя умер от ран, полученных от медведя вдвое мельче --
зверь поднырнул под стальное копье. Этот тоже пригибает голову, глубоко
сидящие глаза смотрят зорко.
взять его безоружным, Томас сделал быстрый выпад, больно ткнул обугленным
концом в передние лапы, одну и другую, в надежде поднять зверя на задние
лапы -- появится шанс всадить заостренный шест в сердце. Конечно, если
медведь сам навалится всем весом.
огромной пастью древко, мотнул головой, и Томас вскрикнул от боли -- руки
едва не выдернуло из суставов. Послышался хруст, в руках рыцаря остался
обломок короче топорища.
стенах Иерусалима, взять штурмом башню Давида, выжить в десятках
сражений... и погибнуть от лап лесного зверя?
полуверсте от схватки догнал его испуганного коня, ухватил за повод.
Надежный сэр калика слишком далеко!
глазами.-- Беги, дура!.. Вон к тому, что с двумя конями!
блестящего жала. Томас напряг плечи, развел руки в стороны. Страшная
тяжесть обрушилась как упавшая гора, горло свело судорогой от зловонного
дыхания. Он чувствовал, как трещит его хребет, лопаются позвонки, а в ушах
стоял звон от оглушающего рева, медведь крушил, ломал, стальные доспехи
прогибались, дыхание вырвалось из груди Томаса с хриплым свистом, ребра
больно задевали одно другое.
безуспешно пытался свести пальцы на широкой спине зверя, а медведь с ревом
драл когтями стальные доспехи. Стоял жуткий скрежет, ломались крепкие
когти, как рыбья чешуя под ножом сыпались на землю булатные пластинки,
когти впивались в мелкие кольца кольчуги, и Томас перекосился от боли --
длинные медвежьи когти достали через толстый вязаный свитер, впились в
мышцы спины.
давил зверя изо всех сил, сипло дышал, медведь ревел, рычал, брызгал
слюной. Томас слабел, давил из последних сил. Вдруг медведь ослабил
хватку, попробовал высвободиться, оттолкнуть железного рыцаря. Томас сжал
сильнее, сам удивляясь, что еще держится на ногах. Мощный рев зверя
перешел в визг, собачье поскуливание. Он забарахтался, снова попробовал
отпихнуться, Томас набрал в грудь воздуха, обхватил медведя крепче -- тот
стал вроде бы мельче, сдавил как только мог. Под руками затрещало,
булькнуло, сверху на шлем обрушилась теплая жидкость, залила глаза.
над ним, хлестала кровь, красные, как горящие уголья, глаза исполинского
медведя погасли. Он повалился навзничь, земля вздрогнула и качнулась.
Толстые лапы дернулись и вытянулись.
перепачканном лице. Томас слабо улыбнулся, бояться больше нечего.
Томаса. Он окинул Томаса неодобрительным взглядом:
засохнет -- не отдерешь.
вздохе, словно медведь сломал ребра. Не в силах ответить он только
повернул голову в сторону ручья, но шагнуть не решился, боялся, что
ослабевшие ноги не удержат.
в глазах еще жил ужас.
того в железной скорлупе. Сердце у него тоже в скорлупе, предупреждаю!..
Дай-ка поправлю ногу, она у тебя какая-то странная.
сдвинул, девушка чуть вскрикнула, тоненьким голоском как зверек в норке,
но даже Томас сразу понял, что вывиха больше нет, а легкая боль через
день-два забудется.
безмятежным. Берег подался под его железными подковами, Томас упал и на
спине съехал в ледяную воду, подняв каскады сверкающих брызг. Ручеек был
мал, ноги упирались в противоположный берег, а голова оставалась на этой
стороне, студеная вода струилась между доспехами, намочила вязаную одежду,
охлаждала избитое тело, Томас чувствовал себя сплошным кровоподтеком, из
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Вронский Константин
Андреев Николай
Посняков Андрей