небе всплескивались отблески молний. В узких улицах было тихо, темно и
душно. За толстыми стенами домиков спали торговцы и ремесленники,
брадобреи и служители храмов, переписчики книг и художники. Но никто не
спал в императорском дворце. Светились окна, за ними мелькали тени,
тревожно перекликалась наружная стража, в темень улиц уносились всадники.
здесь не перекликалась стража, слабый свет едва пробивался сквозь оконную
бумагу, всадники, пешие бесшумно выскальзывали из ворот, и они тут же
закрывались, так же бесшумно люди возвращались, и ворота открывались по
условному стуку. Ань-цюань находился во внутренних покоях. На низком
столике горели свечи в бронзовых подсвечниках, лежали раскрытые книги.
Ань-цюань листал страницы. но его взгляд скользил по иероглифам бездумно:
думы Ань-цюаня были далеко и от книг, и от этого дворца.
кочевники, презираемые тангутами, степным вихрем ворвались в пределы Си
Ся, захватили город Лосы и крепость Лицзли, опустошили округ Гачжоу и
Шачжоу и ушли без урона. Ропот возмущения пополз по городам и селениям.
Народ винил военных, военные - сановников, к этому добавились слухи: в
городе Сячжоу свинья родила чудо-животное <линь> о двух головах. Гадатели
и прорицатели уверяли: <В одном государстве быть двум государям>.
всевышнему о даровании стране мира и счастья, помиловал преступников,
переименовал столицу, назвав ее Чжунсин - Возрождение. Но это мало кого
успокоило. Все чаще стали приходить вести о неслыханном усилении
безвестного до этого хана Тэмуджина, и все просвещенные люди начали
понимать, что враг, легко взявший богатую добычу, придет снова. Император
послал в степи войско. Но время для похода было выбрано неудачно. Жара и
безводье погубили немало коней и людей. Войско возвратилось, не захватив
ни одного кочевника. Теперь и сановники, и военные стали возлагать вину на
императора.
пришло его время. Через преданных людей он повсюду возбуждал недовольство
императором. Число его сторонников росло. И вот сегодня все должно
решиться. Знатные люди должны принудить Чунь-ю отречься от императорского
титула и возвести на престол его, Ань-цюаня.
входили вестники с новостями. Пока нельзя было сказать, чем все кончится:
Чунь-ю упорствовал, грозился казнить всех отступников и тайком слал гонцов
в округа за войсками. Но за всеми шестью воротами Чжунсина стояли люди
Ань-цюаня - всех гонцов схватили. Это стало известно императору, и дух его
начал слабнуть...
сжимавшие книгу, напряглись, сухо затрещал, прорываясь, лист. Это какой-то
конец. Или он император, или преступник. Двустворчатые двери распахнулись
настежь. Первым вошел князь Цзунь-сян, за ним около десяти высоких
сановников. Все троекратно поклонились. Ань-цюань отодвинул книгу,
выпрямил спину.
оставить престол. Дети его малолетни, а время грозное, и мудрые мужи сочли
за благо передать власть в твердые руки. Мы обращаемся к тебе, светлый
князь Ань-цюань...
ничьим сторонником. Этот уже не молодой, далеко за сорок, князь был
известен своей ученостью, все время проводил в книгохранилищах. Оттого
лицо его было бледным, а глаза все время подслеповато щурились.
умножишь славу предков. Тебе надлежит...
Цзунь-сяна знает, что ему надлежит делать. В первую голову он сгонит со
своих мест всех, кто усердствовал в служении Чунь-ю, самого бывшего
императора сначала отправит подальше от столицы, и глухие селения,
потом...
делами государства.
говор, бряцание оружия будили людей. С испугом и недоумением они
выглядывали из своих домов. А над городом взблескивали сполохи молний,
громыхала, приближаясь, гроза.
изгнание. Через несколько месяцев он внезапно скончался. Но это событие
осталось незамеченным. Стремительно возвышались новые сановники. И так же
стремительно падали. Отрешались от должностей военные, умом и трудом
заслужившие уважение. Им на смену приходили молодые, никому не известные.
Но и этим не всегда удавалось долго усидеть на своем месте.
черепичными крышами.
давал передышки. На Буюрука послал Субэдэй-багатура. Нойон настиг брата
найманского хана у Великих юр, на речке Суджэ Буюрук был убит, однако
Кучулук с остатками войска сумел убежать и в этот раз. На меркитов уходил
Джэбэ. Беспокойного и неутомимого Тохто-беки постигла судьба Буюрука -
пал, сраженный стрелой. И воины его дрогнули. Сыновья Тохто-беки не могли
ни похоронить, ни увезти с собой тело отца - отрубили его голову, бросили
в седельную суму и ускакали вслед за бегущими воинами. Джэбэ их
преследовал, пока не стали кони.
беглецов, не дали девушек, а самого вместе с воинами задержали у себя.
Уйти удалось лишь двум его нукерам. Они рассказали хану, что племенем
правит после смерти мужа женщина багатур Ботохой-Толстая, а правая рука у
нее - Чиледу, тот самый, что бежал когда-то от него... На хори-туматов он
послал нойона Борохула, воина сурового и непреклонного. Уж он им покажет.
разных лесных племен. Досады от них пока не было. Но чего нет сегодня,
может быть завтра. Он велел снарядить тумен и отдал его Джучи - иди, сын,
испытай счастье-судьбу.
Джэлмэ. Все исполнив, он возвратился в орду и попросил разговора наедине.
Сидел Джэлмэ перед ханом, опустив голову, брови тяжело нависли на глаза.
Хан понял, что разговор предстоит худой, и, еще не зная, о чем будет
говорить Джэлмэ, проникся неприязнью к нему.
Джэлмэ говорил медленно, будто перебирал свои думы.- Теперь вся великая
степь, от края до края, твоя. Прежним раздорам в ней нет места. Так я
говорю, хан?
Будь твой отец с нами, он порадовался бы тому, что есть.
малочисленны, пастухи изнемогают от груза повинностей. Не пора ли, хан,
натянуть поводья боевых коней?
сказал:
нужен покой. Пусть люди множат стада, скатывают войлоки для новых юрт,
женят сыновей и отдают в жены дочерей. Зачем сбивать копыта коней, рыская
по чужим кочевьям, если свои столь обширны, богаты травами и дичью? Разве
не ради покоя и мирной жизни умирали наши нукеры?
почти спокойно:
только быстро бегущие воды чисты и прозрачны В стоячей воде заводятся
гниль и скверна.- По лицу Джэлмэ видел: нойон не согласен с ним. И, уже не
скрывая своей враждебности, закончил:- Не старайся быть умнее своего хана.
Не заводи больше таких речей. Иди.
<Остановись>,- твердит мать. <Сжалься над нами>,- немо просят изнемогающие
от тягот воины. Многие из нойонов, которым он дал под начало сотни, тысячи
воинов с женами, стадами, кочевыми телегами, осев в своих нутугах,
отяжелели, страшатся превратностей войны, боятся потерять то, что есть. Не
шевели их - быстро позабудут, кто принес сытость и покой, дал рабов и
пастухов, начнут возвеличиваться. Друг перед другом, как прежние владетели
племен. Одумайся> остановись... Ну, нет! Хочешь пройти безводную