злюсь.
сеном разгром, сердце у меня заныло. Стрела исчезла бесследно. Правая и
левая оттяжки были перерублены, гафель-гардели разрезаны на куски. Лар-
сен знал, что я не умею сплеснивать концы. Недоброе предчувствие охвати-
ло меня. Я бросился к брашпилю. Да, он был выведен из строя. Волк Ларсен
сломал его. Мы с Мод обменялись унылым взглядом. Потом я подбежал к бор-
ту. Освобожденные мною от обрывков снастей мачты, гики и гафели исчезли.
Ларсен нащупал удерживавшие их тросы и отвязал их, чтобы течение унесло
весь рангоут в море.
за меня. Я и сам готов был заплакать. Прощай мечта об оснащении "Призра-
ка"! Волк Ларсен потрудился на славу! Я сел на комингс люка и, подперев
голову руками, предался черной меланхолии.
меня не хватит мужества стать его палачом!
ла:
дело и своего добьемся.
нуту силы вернулись ко мне. Эта женщина была для меня неиссякаемым ис-
точником силы. В конце концов стоит ли придавать значение тому, что про-
изошло? Простая задержка, отсрочка. Отлив не мог унести мачты далеко, а
ветра не было. Придется только еще повозиться, чтобы найти их и отбукси-
ровать обратно. Но это было для нас уроком. Теперь я знал, чего ожидать
от Волка Ларсена. А ведь он мог нанести нам еще больший урон, уничтожив
нашу работу, когда она была бы ближе к концу.
как все это на нас подействовало. Делайте вид, будто ничего не произош-
ло. Откажем ему хоть в этом удовольствии! Снимите туфли и возьмите их в
руки.
вдоль левого борта, мы проскользнули у правого и стали наблюдать за ним
с юта: он повернул и пошел следом за нами на корму.
нес: "Доброе утро!" - и стал ждать ответа. Затем он направился на корму,
а мы перебрались на нос.
напряженно прислушивается.
крик, слушает, не зашевелится ли вспугнутая добыча. Но мы не шевелились
и двигались только тогда, когда двигался он. Так мы и бегали по палубе,
взявшись за руки, - словно двое детей, за которыми гонится великан-людо-
ед, - пока Волк Ларсен, явно раздосадованный, не скрылся у себя в каюте.
Мы давились со смеху и весело переглядывались, обуваясь и перелезая че-
рез борт в шлюпку. И, глядя в ясные карие глаза Мод, я забыл все причи-
ненное нам зло и знал одно: что я люблю ее и что с нею найду в себе силы
пробиться обратно в мир.
пропавшего рангоута. Только на третий день мы нашли его - весь целиком и
даже нашу стрелу. Но, увы, в самом опасном месте - там, где волны с бе-
шеным ревом разбивались о суровый юго-западный мыс. И как же мы работа-
ли! Уже смеркалось, когда мы, совершенно обессиленные, причалили к нашей
бухточке, таща на буксире гротмачту. Стоял мертвый штиль, и нам пришлось
грести весь долгий путь.
обе стеньги. На третий день я, доведенный до отчаяния такой проволочкой,
связал вместе фок-мачту, оба гика и оба гафеля наподобие плота. Ветер
был попутный, и я надеялся отбуксировать груз под парусом. Но вскоре ве-
тер повернул, а затем и вовсе стих, и мы шли на веслах со скоростью че-
репахи. Поневоле можно было пасть духом: я что было мочи налегал на вес-
ла, но шлюпка почти не двигалась с места из-за тяжелого груза за кормой.
уже не только не продвигались вперед, но нас стало сносить в открытое
море. Я греб из последних сил, пока не выдохся. Бедняжка Мод, которая
тоже выбивалась из сил, стараясь мне помочь и не слушая моих уговоров, в
изнеможении прилегла на корму. Я больше не мог грести. Натруженные, рас-
пухшие руки уже не держали весла. Плечи ломило, и, хотя в полдень я ос-
новательно поел, после такой работы у меня голова кружилась от голода.
за руку.
ночь, и нас относит от берега.
гие годы, быть может, на всю жизнь, придется остаться на этом острове.
Раз его до сих пор не открыли, значит, может быть, никогда и не откроют.
Хэмфри, что если б люди с нее спаслись, они вернулись бы, чтобы соста-
вить себе состояние на этом лежбище. Они погибли, вы сами это знаете.
хочу, чтобы вам удалось его осуществить.
меня, но из великодушия я все еще упрямился.
океане этой ночью или завтра, - сказал я. - Мы не подготовлены к плава-
нию в открытом море. У нас нет ни пищи, ни воды, ни одеял - ничего! Да
вы и одной ночи не выдержите без одеяла. Я знаю ваши силы. Вы и так уже
дрожите.
отвяжете мачты.
минуту.
Мы мучительно дрогли всю ночь. Порой я начинал дремать, но холод был так
жесток, что я тут же просыпался. Как Мод могла это вынести, было выше
моего понимания. Я так устал, что у меня уже не хватало сил двигаться,
чтобы хоть немного согреться, но все же время от времени я растирал Мод
руки и ноги, стараясь восстановить в них кровообращение. Под утро у нее
начались судороги от холода. Я снова принялся растирать ей руки и ноги;
судороги прошли, но я увидел, что она совсем окоченела. Я испугался. По-
садив ее на весла, я заставил ее грести, но она так ослабела, что после
каждого взмаха веслами едва не теряла сознание.
ров. Наконец, мы увидели его - крошечное темное пятнышко, милях в пят-
надцати от нас, на самом горизонте. Я осмотрел море в бинокль. Вдали, на
юго-западе, я заметил на воде темную полосу, она явно придвигалась к
нам.
жим.
синели от холода, глаза ввалились, но как мужественно смотрели на меня
эти ясные карие глаза! Как жалобно и все же мужественно!
не почувствовала, что может двигать ими. Потом я заставил ее встать и
сделать несколько шагов между средней банкой и кормой, хотя она, верно,
упала бы, если бы я не поддерживал ее. Я заставил ее даже попрыгать.
снова оживает. - Знаете ли вы, какая вы храбрая?
Это вы сделали меня храброй!
трепетный огонек Б ее глазах... и еще что-то. Но это длилось всего одно
мгновение. Мод улыбнулась.
себе дорогу по высокой волне прямо к острову.
лод мучил нас - мы изнемогали от жажды. Губы у нас пересохли и потреска-
лись, и мы тщетно пытались смочить их языком. А затем ветер начал спа-
дать и к ночи стих совсем. Я снова сел на весла, но едва мог грести. В
два часа утра нос шлюпки врезался в прибрежный песок нашей маленькой
бухточки, и я, шатаясь, выбрался на берег и привязал шлюпку. Мод не сто-
яла на ногах от усталости. Я хотел понести ее, но у меня не хватило сил.
Я упал вместе с нею на песок, а когда отдышался, взял ее под мышки и во-
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Сапковский Анджей
Акунин Борис
Шилова Юлия