Чтение 55–й страницы книги ~Потерпевший кораблекрушение~

понесли, и знаю, что с тех пор вы разменяли лондонский чек на солидную
сумму.

- И какое же заключение вы из этого делаете? - спросил я.

- Я знаю, от кого вы получили этот чек! - воскликнул он и тут же весь
съежился, словно жалея, что позволил себе сказать лишнее.

- Ну и что же?

- Вы забываете, что я был доверенным агентом мистера Диксона, - пояс-
нил он. - Вы знали его адрес, мистер Додд. Во всем Сан-Франциско он имел
дело только с нами двоими. Я полагаю, что мои выводы очевидны, - вы ви-
дите, как я с вами честен и откровенен. Иначе я не представляю себе от-
ношений с джентльменом, которому предлагаю деловое соглашение. Вы види-
те, мне известно многое, и, полагаю, такой умный человек, как вы, согла-
сится, что, будет лучше, если я узнаю все. Избавиться от меня вы уже не
можете - я слишком тесно связан с тем, что случилось. А какой вред я мо-
гу причинить, я предоставляю вам догадаться самому. Но даже не заходя
слишком далеко, мистер Додд, я могу сильно испортить вам жизнь. Вот,
скажем, банкротство мистера Пинкертона... Нам с вами, сэр, известно - и
вам лучше, чем мне, - какую значительную сумму вы истратили. А во все ли
был посвящен мистер Пинкертон? Адрес был известен только вам, и вы его
скрывали. Предположим, я свяжусь с мистером Пинкертоном...

- Послушайте, - перебил я, - связывайтесь с мистером Пинкертоном, по-
ка (если вы простите несколько вульгарное выражение) не посинеете от на-
туги. Единственный человек, с которым я прошу вас в дальнейшем не связы-
ваться, - это я сам. Всего хорошего.

Бэллерсу не удалось скрыть свою ярость, разочарование и удивление. Я
не сомневаюсь, что в коридоре у него случился очередной припадок пляски
святого Витта.

Этот разговор произвел на меня гнетущее впечатление - слишком непри-
ятно было снова выслушивать от этого мелкого шантажиста то, что я уже
слышал от жены Джима. И, однако, больше всего я боялся не за себя. В по-
ведении Бэллерса чувствовалась наглость отчаяния: казалось, меня старал-
ся забодать ягненок. Подобное поведение со стороны такого мелкого него-
дяя указывало на твердую решимость, большую нужду и сильное оружие. Я
вспомнил неведомого Картью, и мне стало тяжело при мысли, что этот хорек
идет по его следу.

Я навел справки, и оказалось, что Бэллерса совсем недавно лишили ад-
вокатского звания за какие-то нечестные поступки. Эти сведения только
усилили мое беспокойство: с одной стороны - мошенник, не имеющий ни гро-
ша, лишенный возможности честно заработать себе на жизнь, публично опо-
зоренный и, несомненно, затаивший зло против всех и вся, с другой - че-
ловек, замешанный в какие-то темные тайны, богатый, охваченный паникой,
практически скрывающийся. Человек, который был готов заплатить пятьдесят
тысяч долларов за останки "Летящего по ветру".

Незаметно я проникся сочувствием к гонимой жертве и весь день не на-
ходил себе места, раздумывая, что известно Бэллерсу, о чем он догадыва-
ется и как собирается нападать.

Кое-какие из мучивших меня вопросов остаются загадкой и по сей день.
Ответы на другие я впоследствии нашел. Откуда он узнал имя Картью, мне
по-прежнему неизвестно. Может быть, от какого-нибудь матроса с "Бури"
или даже каким-нибудь образом через доктора Эркварта. Но случилось так,
что я был совсем рядом, когда он узнал адрес Картью.

Как-то вечером, когда мне надо было убить час перед деловым свидани-
ем, я спустился в сад отеля, где играл оркестр. От электрических фонарей
там было светло, как днем, и я легко узнал Бэллерса, который поодаль
разговаривал с каким-то человеком, чье лицо показалось мне знакомым. Од-
нако я никак не мог вспомнить, кто это такой и где я его видел. Тогда я
обратился к швейцару, и тот рассеял мое недоумение. Он сказал, что этот
господин служил на английском крейсере и в Гонолулу, где стоял его ко-
рабль, получил длительный отпуск по болезни. И действительно, только
штатский костюм да болезненная худоба помешали мне сразу узнать моего
друга, лейтенанта Сибрайта, любезно пригласившего меня на борт "Бури".

Встреча Сибрайта и Бэллерса, по моему мнению, ни к чему хорошему при-
вести не могла, и я решил подойти к ним. Но, очевидно, Бэллерс уже успел
узнать все, что ему было нужно, - он почти немедленно юркнул в толпу,
оставив лейтенанта одного. Подойдя к тому, я сказал:

- Вы знаете, с кем сейчас разговаривали, мистер Сибрайт?

- Нет, - ответил он, - я в первый раз видел этого человека. А в чем
дело?

- Это довольно темная личность, - объяснил я. - Он юрист, которого
недавно за неблаговидные поступки исключили из адвокатского сословия.
Жаль, что я не предупредил вас вовремя. Надеюсь, вы ему ничего не расс-
казали о Картью?

Он покраснел до корней волос.

- Чертовски жаль, - сказал он. - Этот господин был очень вежлив, а
мне хотелось поскорее от него отделаться. Ведь он попросил только адрес.

- И вы ему его сказали?

- Мне чертовски жаль, - повторил Сибрайт, - но я дал ему адрес.

- Господи! Что вы наделали! - И с этими словами я повернулся к нему
спиной.

Я понимал, что положение становилось критическим - Бэллерс раздобыл
интересовавший его адрес, и в самом ближайшем времени Картью предстояла
новая встреча с ним. Я настолько был в этом убежден, что на следующее
утро отправился в контору бывшего юриста. Какая-то старуха мыла крыльцо,
на столбике которого уже не было прежней вывески.

- Адвокат Бэллерс? - переспросила старуха. - Он сегодня утром уехал в
Нью-Йорк. Обратитесь к адвокату Дину, он живет на соседней улице.

Я не стал беспокоить адвоката Дина и медленно побрел домой, раздумы-
вая о случившемся. Образ старухи, отмывающей эти оскверненные ступеньки,
поразил мое воображение: казалось, вся вода и все мыло города не могли
их очистить - слишком долго тут был приют грязных тайн и темных дел. А
теперь рачительная хозяйка в образе судьи смахнула паутину, и жирный па-
ук отправился искать новые жертвы в другом месте. Как я уже говорил,
последнее время я незаметно для себя проникся симпатией к Картью, а те-
перь, когда ему грозила новая опасность, это чувство стало еще более го-
рячим, и я начал искать способа помочь ему. Разыгрывался новый акт тра-
гедии "Летящего по ветру". С самого начала история этого корабля была
загадочна и необычна и обещала какую-то удивительную развязку, и я, зап-
латив так дорого за возможность ознакомиться с первой ее частью, имел
все основания потратить еще немного, чтобы узнать, чем же она кончится.
Почему бы не поехать вслед за Бэллерсом, чтобы держать его под наблюде-
нием? Если мне не удастся его разыскать, - что же, я окажусь ближе к Па-
рижу, только и всего. А если я сумею напасть на его след, то уж, навер-
ное, смогу разрушить его планы, и, во всяком случае, мне удастся узнать
много интересного.

Повинуясь этому настроению, я решил ехать в НьюЙорк и таким образом
снова стал участником истории Картью и "Летящего по ветру". В тот же ве-
чер я написал прощальное письмо Джиму и еще одно - доктору Эркварту,
умоляя его предупредить Картью, а через десять дней уже гулял по палубе
"Города Денвера". К этому времени я успел опомниться и считал, что еду в
Париж или Фонтенбло, чтобы снова заняться искусством, и, вспоминая о
Картью и Бэллерсе, только посмеивался над собственной горячностью. Пер-
вому я ничем не мог помочь, даже если бы хотел, второго все равно не су-
мел бы отыскать, даже если бы мое присутствие и могло оказать на него
какое-нибудь сдерживающее влияние.

Но, несмотря на все рассуждения, оказалось, что мне не удалось покон-
чить с этой историей. В первый же вечер за ужином я очутился рядом с че-
ловеком, которого знавал в Сан-Франциско. Из нашего разговора выясни-
лось, что он приехал в Нью-Йорк за два дня до меня и что "Город Денвер"
был первым пароходом, отплывшим оттуда в Европу с момента его приезда.
Если он приехал на два дня раньше меня, значит, он на один день опередил
Бэллерса, и, едва ужин кончился, как я уже сидел в каюте помощника капи-
тана.

- Бэллерс? - повторил он. - Среди пассажиров первого класса его, во
всяком случае, нет. Может быть, у него билет второго класса? Списки пас-
сажиров еще не готовы, но... вы сказали "Гарри Д. Бэллерс"? Да, он на
пароходе. Вот его фамилия.

А на следующее утро я увидел Бэллерса на носовой палубе. Он сидел в
шезлонге с книгой в руках, кутаясь в старенький коврик из меха пумы.
Постороннему наблюдателю он мог бы показаться обедневшим, но вполне поч-
тенным человеком. Я продолжал исподтишка наблюдать за ним. Он довольно
много читал, иногда вставал и подходил к борту полюбоваться морем, иног-
да обменивался несколькими словами со своими соседями. А один раз, когда
какой-то ребенок упал и начал плакать, он помог ему встать и постарался
его утешить. В душе я проклинал Бэллерса: книга, которую, по моему мне-
нию, он вовсе не читал, море, к которому, я готов был поклясться, он ис-
пытывал полнейшее равнодушие, ребенок, которого, по моему глубокому
убеждению, он предпочел бы просто выбросить за борт, - все это казалось
мне аксессуарами театрального представления, и я не сомневался, что Бэл-
лерс уже вынюхивает тайны своих соседей. Я не скрывал от себя, что
чувствую к нему не только отвращение, но и презрение.

Он ни разу не посмотрел в мою сторону, и только вечером я узнал, что
мое присутствие не осталось незамеченным.

Я стоял с сигарой у двери в машинное отделение (ночной воздух был
очень прохладен), как вдруг в темноте рядом со мной кто-то сказал:

- Если не ошибаюсь, мистер Додд?

- Это вы, Бэллерс? - отозвался я.

- Разрешите задать вам один вопрос, сэр. Ваше присутствие на корабле
никак не связано с нашей беседой? - сказал он. - Вы не собираетесь пе-
ресмотреть свое решение, мистер Додд?

- Нет, - ответил я и, заметив, что он медлит, добавил: - Спокойной