оживленным и напряженным. А почему бы и нет? Я, помню, подумал так в тот
момент. Почему бы ему не быть напряженным? Он ведь дурак.
я увидел, что они оба так же напуганы и растеряны, как и я. От этого мне
стало еще хуже.
спрыгнул за ним, жалкий, на негнущихся ногах. Я растянулся бы прямо на
холодном гравии, не поймай он меня за плечо.
огромные и перепуганные. - Боже Милосердный, Пол, где были наши головы?
послушно отошел и стал рядом с Харри. Потом я сжал локоть Брута, словно
мы были на свидании, и мы вдвоем пошли к крыльцу, где теперь горел свет.
-Говорить буду я, понятно?
Мурс увидел его, пока я не подготовлюсь. - Разве что я не буду готов
вообще. Сейчас я это знал.
так что молоточек ударил по пластинке. Перед нами стоял Хэл Мурс в синих
пижамных брюках и полосатой футболке, его седые волосы торчали в разные
стороны. У этого человека за время службы появилась тысяча врагов, и он
знал об этом. Пистолет, который он сжимал в правой руке - известной
марки "Нед Бантлайн специал", с ненормально длинным стволом, - этот
пистолет, всегда висевший над камином, принадлежавший еще деду, сейчас
был направлен отнюдь не в пол, он смотрел прямо на нас (я видел это,
ощущая холодок в животе).
голосе Мурса я не услышал страха. И не заметил, чтобы его трясло. Рука,
державшая пистолет, была тверда, как камень. - Отвечайте, а то... -
Ствол пистолета начал подниматься.
с пистолетом. Я никогда не слышал, чтобы его голос так звучал, словно
дрожание рук Мурса каким-то образом перешло на горло Брутуса Ховелла.
его лицо. Я присоединился к нему. Хэл Мурс смотрел то на одного, то на
другого, и его агрессивная решительность уступила место недоумению.
должны быть на дежурстве. Я знаю, у меня есть график в мастерской. Так
что какого черта... О Боже. Надеюсь не локаут? И не мятеж? - Он
посмотрел на нас, и взгляд его стал настороженным. - А кто еще там у
грузовика? "Говорить буду я". Так я приказал Бруту, и вот настало время
говорить, а я не мог даже рта раскрыть. По дороге на работу в тот вечер
я тщательно продумал, что скажу, когда мы доберемся, и мне казалось, это
не будет звучать слишком безумно. Не нормально - в этом деле ничего
нормального не было, - но хотя бы чуть ближе к нормальному, чтобы
впустить нас и дать шанс. Дать шанс Джону. Но сейчас все мои тщательно
отрепетированные слова утонули в волнах растерянности. Мысли и образы -
горящий Дэл, умирающая мышь, Тут, дергающийся на Олд Спарки с криками,
что он жареный индюк, вертелись в моей голове, как песок во время
песчаной бури. Я верю, что в мире есть добро и оно так или иначе исходит
от любящего Бога. Но я уверен, что есть еще и другая сила, такая же
реальная, как Бог, которому я молился всю свою жизнь, и она направлена
на то, чтобы разрушить все наши добрые порывы. Это не Дьявол (хотя я
верю и в то, что он существует), а своего рода демон раздора, озорной и
глупый, который радостно смеется, когда старик поджигает себя, пытаясь
раскурить трубку, или когда любимое всеми дитя берет в рот свою первую
рождественскую игрушку и умирает от удушья. Я много лет об этом думал,
всю дорогу из Холодной Горы до Джорджии Пайнз, и уверен, что в ту ночь
именно эта сила действовала на нас, расстилаясь, как туман, и пытаясь не
допустить Джона Коффи к Мелинде Мурс.
смысла.
слушая. Его покрасневшие глаза вдруг округлились.
парень, улыбающийся широко и чарующе.
закричал пронзительным, но сильным голосом: - Стой! Стой, где стоишь или
буду стрелять!
сын?
растерянным и полным отчаяния. Всего на секунду, как я сказал, но мне
хватило бы, чтобы выхватить пистолет из его руки. Однако я не мог
поднять своих собственных рук. Будто к ним привязали гири. Голова была
полна разрядов, словно радио, пытающееся передавать программы в грозу.
страх и смущение за Хэла.
пистолет. Позже он сказал, что действительно, в самом деле хотел
застрелить Коффи; он предположил, что всех нас захватили и что человек,
являющийся мозговым центром происходящего, находится у грузовика,
прячась в тени. Он не понял, почему мы приехали к его дому, но самой
вероятной причиной казалась месть.
вперед, стал перед Коффи и заслонил собой, насколько мог. Коффи не
заставлял его это делать, Харри так поступил по собственной воле.
вооружен, никто не пострадает, мы здесь, чтобы помочь!
сверкнули. Я не мог отвести глаз от ствола его "Бантлайна". - Помочь в
чем? Помочь кому?
уверенный и явно безумный:
долбаных друзей! Пусть и они развлекутся!
ругается, что это опухоль как-то заставляет ее ругаться, - но то были не
просто ругательства, а нечто гораздо большее.
голосе заметно поубавилось после срывающихся криков жены. - Я не
понимаю. В тюрьме что, ЧП или... Джон отстранил Харри - просто взял и
передвинул в сторону, - потом взошел на крыльцо. Он стал между мной и
Брутом, такой большой, что чуть не столкнул нас в кусты остролиста по
сторонам крыльца. Мурс проследил за ним глазами так, словно пытался
разглядеть верхушку высокого дерева. И вдруг для меня все встало на свои
места. Дух сомнений, ворошивший мои мысли, словно сильные пальцы,
перебирающие песок или рис, улетучился. Я понял, почему Харри смог
действовать, когда мы с Брутом были в состоянии лишь стоять перед боссом
в растерянности и нерешительности. Харри находился с Джоном... И какой
бы дух ни противостоял той демонической силе, он в ту ночь жил в Джоне
Коффи. И, когда Джон вышел вперед к начальнику Мурсу, это был тот дух -
я его представляю как нечто белое, - и он взял ситуацию в свои руки.
Другая сила не исчезла, но я видел, как она уползает прочь, словно тень
под внезапным ярким светом.
взволнованный взгляд, рот его открылся. Когда Коффи забрал "Бантлайн
специал" из его руки и передал мне, Хэл, по-моему, этого даже не
заметил. Я осторожно опустил курок. Позднее, проверив барабан, я
обнаружил, что он совсем пуст. Иногда мне интересно, знал ли об этом
Хэл. Сейчас же я все повторял:
громче, но как-то испуганно, словно та сила, которая сбила нас с толку,
переселилась в нее. - Пусть они уходят, кто бы там ни был! Нам не нужны
торговцы посреди ночи! Никаких холодильников и пылесосов! Никаких
французских панталон с дырой в паху! Гони их! Пусть убираются к такой-то
матери на белом катере! - И тут что-то разбилось, наверное стакан, а
потом послышались рыдания.
шепот. Он не обратил внимания ни на рыдания женщины, ни на ее
ругательства. - Просто помочь, босс, вот и все.
уже слышал раньше, и через секунду понял, что сам говорил так же, входя
в камеру Коффи в ту ночь, когда он вылечил мою "мочевую" инфекцию.
Гипноз. "Занимайся своим делом, а я займусь своим" - сказал я тогда
Делакруа, но моими делами занялся Коффи, как сейчас он решал проблемы
Хала Мурса.
своей работой просто ради того, чтобы прокатиться сюда и назад, как в
колледже.
себя. Он прошел в дверь мимо Мурса, который поднял бессильную руку,
чтобы остановить его (она задела бедро Коффи и упала; я уверен, что тот
даже не почувствовал), а потом пошел через переднюю в гостиную, в кухню,