Чтение 55–й страницы книги ~Полярная станция "Зебра"~

- Деталь номер пять. По какой-то, пока не известной мне причине,
Джолли постарался оттянуть возвращение "Дельфина". Он прикинул, что
лучший способ сделать это заявить, что Болтон и Браунелл, которые сильно
пострадали и оставались пока на станции "Зебра", не выдержат переноски
на "Дельфин". Но вот загвоздка: на корабле есть еще два врача, которые
могут заявить, что больных можно транспортировать. Тогда он попытался, и
довольно успешно, вывести нас из строя.

Сперва Бенсон. Вам не показалось странным, коммандер, что с просьбой
разрешить уцелевшим полярникам присутствовать на похоронах Гранта и
Миллса обратились сначала Нейсби, а потом Киннерд? Между тем, старшим из
них по должности, после капитана Фолсома, который пока еще слишком
болен, является Джолли, и было бы естественно ожидать такой просьбы
именно от него. Однако ему не хотелось привлекать к себе внимание.
Уверен, что он вскользь бросил такое предложение и устроил, что кто-то
другой обратился к капитану. Джолли учел, что борта "паруса" обросли
льдом, стали гладкими и скользкими, и постарался при возвращении на борт
пристроиться сразу же за Бенсоном. Вы должны помнить, как тогда было
темно - но для Джолли вполне хватило фонаря на мостике, чтобы различить
очертания головы Бенсона, когда тот достиг верхнего конца троса, за
который мы все держались при подъеме. Быстрый рывок троса в сторону - и
Бенсон потерял равновесие. Казалось бы. он должен свалиться на голову
Джолли. Но нет! Через долю секунды после падения Бенсона я услышал
громкий и резкий звук и решил, что это Бенсон ударился головой о лед. На
самом же деле это Джолли изо вех сил лягнул его ногами по голове...

Вы себе пятки не отбили, Джолли?

- Вы сошли с ума, - как заведенный, повторил он. - Это все
несусветная чушь!.. Но даже если бы это была правда, вы ничего не можете
доказать!

- Посмотрим... Джолли утверждает, что Бенсон свалился прямо ему на
голову. Он даже сам полетел вниз по склону и стукнулся головой, чтобы
его история казалась правдоподобной. Наш приятель, как мы знаем,
старается не допустить даже самой малой оплошности. Я нащупал у него на
голове небольшую шишку. Но в обмороке он не был, он притворился. Слишком
быстро и легко он пришел в себя, едва попал в медпункт. И вот тогда-то
он совершил свою первую ошибку, ошибку, которая навела меня на его след
и заставила остерегаться нападения. Вы при этом присутствовали,
коммандер.

- Значит, я что-то упустил, - горько отметил Свенсон. - Вы хотите
окончательно подорвать мою репутацию?

- Когда Джолли якобы пришел в себя, он увидел лежавшего тут же
Бенсона.

Но он мог видеть только одеяло и забинтованный затылок. Джолли не мог
знать, кто перед ним лежит: когда это все случилось, было темно. А что
он сказал? Я помню его слова абсолютно точно. Он сказал: "Да, конечно,
конечно. Да, так оно и было. Он свалился мне прямо на голову, верно?" Он
даже и не подумал спросить, кто это, то есть не задал самый естественный
вопрос. Однако ему ведь и не надо было спрашивать. Он и так это знал.

- Он это знал. Свенсон внимательно посмотрел на Джолли холодными,
суровыми глазами, теперь он больше не сомневался в его вине. - Тут я с
вами согласен, доктор Карпентер. Он знал.

- А потом ему надо было вывести из строя и меня. Разумеется, доказать
этого я не могу. Но он присутствовал, когда я спросил вас, коммандер.
где хранятся медицинские запасы, и, скорее всего, опередив нас с Генри,
проскользнул вниз и ослабил фиксатор крышки люка. Правда, на этот раз
все вышло не так удачно для него. И все равно он попытался убедить нас.
что Болтон слишком слаб и болен. Однако вы, коммандер, взяли
ответственность на себя.

- Я был прав относительно Болтона, - сказал Джолли. Он выглядел
теперь на удивление спокойным. - Болтон умер.

- Да, он умер, - согласился я. -Он умер потому, что вы убили его, и
уже одним этим вы заслужили, чтобы вас повесили. По неизвестной мне
причине Джолли все еще старался задержать корабль. Хоть как-то замедлить
его возвращение. Думаю, ему требовались всего час или два. И он решил
устроить небольшой пожар, не особенно опасный, но достаточный, чтобы
припугнуть нас и заставить на время остановить ядерный реактор. Для
пожара он выбрал механический отсек - единственное место на корабле, где
он мог что-то ненароком уронить. Что-нибудь такое, что могло, никем не
замеченное, лежать там часами в этом нагромождении труб и прочей
машинерии. Он состряпал в медпункте какую-то химическую смесь, которая
загоралась не сразу и давала больше дыма, чем огня: существуют десятки
таких смесей, а наш приятель в этом деле собаку съел. Теперь Джолли
требовался только повод прогуляться в машинное отделение, когда там
тихо, спокойно и почти нет народу. Скажем, в полночь. Он учел и это. Он
все учитывает, этот наш приятель. Он действительно очень умен и
изобретателен, да к тому же не знает жалости. Поздно вечером, незадолго
до пожара, наш костоправ отправился проведать своих больных. Я увязался
с ним. Одним из его пациентов был Болтон, который лежал в
дозиметрической лаборатории, а чтобы попасть туда, надо, естественно,
пройти через машинное отделение. За больными присматривал матрос,
которого Джолли предупредил, чтобы его вызвали в любое время, когда
больному станет хуже. И его таки вызвали. Мы с командой машинного
отделения после пожара все проверили досконально. Инженер был на вахте.
еще двое находились в посту управления, но один матрос, который проводил
обычный осмотр и смазывал механизмы, видел, как Джолли проходил через
двигательный отсек примерно в 1.30 ночи. По вызову матроса, дежурившего
у больных.

Проходя мимо люка в механический отсек, он сумел уронить туда
небольшой сверточек со своей адской смесью. Но кое-что не учел: его
игрушка упала на пропитанную смазкой теплоизоляционную обшивку корпуса
турбогенератора по правому борту, и от сильного огня эта обшивка
загорелась.

Свенсон пронзил Джолли угрюмым взглядом, повернулся ко мне и покачал
головой.

- Тут что-то не сходится, доктор Карпентер. Этот вызов к больному,
это же случайность. А Джолли - не тот человек, чтобы полагаться на
случай.

- Он и не полагался, - подтвердил я. - Ни в коем случае! В медпункте,
в холодильнике, я припрятал прекрасную улику для суда. Кусочек
алюминиевой фольги с прекрасными отпечатками пальцев доктора Джолли. На
фольге осталось и немного мази. Эту фольгу Джолли наложил на обожженную
руку Болтона, а потом сверху все забинтовал. Он сделал это ночью, когда
ввел Болтону обезболивающее, потому что тот сильно мучился. Но перед тем
как нанести мазь на фольгу, Джолли подсыпал туда кое-что еще: хлористый
натрий, то есть самую обыкновенную соль. Джолли знал, что обезболивающее
будет действовать три или четыре часа, он также знал, что к тому
времени, как Болтон придет в себя, мазь под действием температуры тела
растает, и соль попадет на обожженное место. Он знал, что, придя в себя,
Болтон станет кричать от боли. Вы только представьте себе: почти вся
рука обожжена, там и кожи-то почти не осталось и на живое мясо попадает
соль!.. Когда вскоре после этого Болтон умер он умер от болевого шока. А
наш лекарь... Какой он добрый, какой заботливый, правда?..

Вот и все, что касается Джолли. Кстати, неправда, что он героически
вел себя во время пожара, он, как и все мы, просто старался спастись и
выжить.

Но действовал похитрее. Когда он в первый раз попал в машинное
отделение, там было слишком жарко и неуютно на его вкус, тогда он просто
лег на палубу и позволил вытащить себя в носовые отсеки, где воздух был
посвежее. А потом...

- Он оказался без маски, - возразил Хансен. .

- Да он просто сбросил ее! Вы ведь сможете задержать дыхание на
десять-пятнадцать секунд, а он что - хуже? А потом он начал
демонстрировать свое геройство - когда в машинном отделении условия
стали получше, а в других отсеках, наоборот, гораздо хуже.

Кроме того, отправляясь в машинное отделение, он мог получить
кислородный прибор. Так что Джолли, в отличие от нас, почти всю ночь
дышал чистым воздухом. Он не против обречь кого-то на страшную смерть,
но сам не расположен страдать ни в малейшей степени. Он сделает все.
чтобы избежать неудобств, не так ли, Джолли? На этот раз он промолчал.

- Где пленка, Джолли?

- Я не знаю, о чем вы говорите, - тихим и ровным голосом произнес он.
Клянусь Богом, мои руки чисты.

- А как насчет отпечатков пальцев на фольге со следами соли?

- Любой врач может допустить оплошность.

- О Господи! Оплошность!.. Так где же она, Джолли? Где пленка?

- Ради Бога, оставьте меня в покое, - устало откликнулся он.

- Что ж, теперь ваша очередь действовать, - я повернулся к Свенсону.
У вас найдется безопасное место, где можно запереть эту личность?

- Конечно, найдется, - угрюмо отозвался Свенсон. - Я сам его туда
отведу...

- Никто никого никуда не отведет, - произнес Киннерд.

Он смотрел прямо на меня, но мне было наплевать, как именно он
смотрел.

Мне было наплевать и на то, что он держал в руке очень неприятную
штуку: грозно отсвечивающий "люгер". Он держал пистолет твердо, как
привычное орудие производства, и дуло было нацелено точно мне между
глаз.

Глава 13

- Ах, этот умненький-разумненький Карпентер! Ах, этот грозный охотник