Чтение 55–й страницы книги ~Три товарища~

Она разговаривала с подполковником фон Хаке и его женой.

Мы вошли в ее комнату. Был светлый ранний вечер. На столе стояла ваза
с красными розами. Пат подошла к окну и выглянула на улицу. Потом обер-
нулась ко мне:

- Сколько мы, собственно, отсутствовали, Робби?

- Ровно восемнадцать дней.

- Восемнадцать? А мне кажется, гораздо дольше.

- И мне. Но так бывает всегда, когда выберешься куда-нибудь из горо-
да.

Она покачала головой:

- Нет, я не об это...

Она отворила дверь на балкон и вышла. Там стоял белый шезлонг. Притя-
нув его к себе, она молча посмотрела на него.

В комнату она вернулась с изменившимся лицом и потемневшими глазами.

- Посмотри, какие розы, - сказал я. - Их прислал Кестер. Вот его ви-
зитная карточка.

Пат взяла карточку и положила на стол. Она смотрела на розы, и я по-
нял, что она их почти не замечает и все еще думает о шезлонге. Ей каза-
лось, что она уже избавилась от него, а теперь он, возможно, должен был
снова стать частью ее жизни.

Я не стал ей мешать и больше ничего не сказал. Не стоило отвлекать
ее. Она сама должна была справиться со своим настроением, и мне каза-
лось, что ей это легче именно теперь, когда я рядом. Слова были беспо-
лезны. В лучшем случае она успокоится ненадолго, но потом все эти мысли
прорвутся снова, и, пожалуй, куда мучительнее.

Она постояла около стола, опираясь на него и опустив голову. Потом
посмотрела на меня. Я молчал. Она медленно обошла вокруг стола и положи-
ла мне руки на плечи.

- Дружище ты мой, - сказал я.

Она прислонилась ко мне. Я обнял ее:

- А теперь разберемся во всем.

Она кивнула и ладонью пригладила волосы.

- Просто что-то нашло на меня... на минутку...

- Конечно.

Постучали в дверь. Горничная вкатила чайный столик.

- Вот это хорошо, - сказала Пат.

- Хочешь чаю? - спросил я.

- Нет, кофе, хорошего, крепкого кофе.

Я побыл с ней еще с полчаса. Потом ее охватила усталость. Это было
видно по глазам.

- Тебе надо немного поспать, - предложил я.

- А ты?

- Я пойду домой и тоже вздремну. Часа через два зайду за тобой, пой-
дем ужинать.

- Ты устал? - спросила она с сомнением.

- Немного. В поезде было жарко... Кстати, мне еще надо заглянуть в
мастерскую.

Больше она ни о - чем не спрашивала. Она изнемогала от усталости. Я
уложил ее в постель и укрыл. Она мгновенно уснула. Я поставил около нее
розы и визитную карточку Кестера, чтобы ей было о чем подумать, когда
проснется. Потом я ушел.

По пути я остановился у телефона-автомата. Решил сразу же перегово-
рить с Жаффе. Звонить из дому было трудно: в пансионе любили подслуши-
вать.

Я снял трубку и назвал номер клиники. К аппарату подошел Жаффе.

- Говорит Локамп, - сказал я, откашливаясь. - Мы сегодня вернулись.
Вот уже час, как мы в городе.

- Вы приехали на машине? - спросил Жаффе.

- Нет, поездом.

- Так... Ну, как дела?

- Хороши, - сказал я.

Он помолчал немного.

- Завтра я зайду к фройляйн Хольман. В одиннадцать часов утра. Вы
сможете ей передать?

- Нет, - сказал я. - Я не хотел бы, чтобы она знала о моем разговоре
с вами. Она, вероятно, сама позвонит вам завтра. Может быть, тогда вы ей
и скажете.

- Хорошо. Пусть так. Скажу ей.

Я механически отодвинул в сторону пухлую захватанную телефонную кни-
гу. Она лежала на небольшой деревянной полочке. Стенка над ней была ис-
пещрена телефонными номерами, записанными карандашом.

- Можно мне зайти к вам завтра днем? - спросил я.

Жаффе не ответил.

- Я хотел бы узнать, как она.

- Завтра я вам еще ничего не смогу ответить, - сказал Жаффе. - Надо
понаблюдать за ней по крайней мере в течение недели. Я сам извещу вас.

- Спасибо. - Я никак не мог оторвать глаз от полочки.

Кто-то нарисовал на ней толстую девочку в большой соломенной шляпе.
Тут же было написано: "Элла дура!"

- Нужно ли ей теперь какое-нибудь специальное лечение? - спросил я.

- Это я увижу завтра. Но мне кажется, что дома ей обеспечен неплохой
уход.

- Не знаю. Я слышал, что ее соседи собираются на той неделе уехать.
Тогда она останется вдвоем с горничной.

- Вот как? Ладно, завтра поговорю с ней и об этом.

Я снова закрыл рисунок на полочке телефонной книгой.

- Вы думаете, что она... что может повториться такой припадок?

Жаффе чуть помедлил с ответом.

- Конечно, это возможно, - сказал он, - но маловероятно. Скажу вам
точнее, когда подробно осмотрю ее.

Я повесил трубку. Выйдя из будки, я постоял еще немного на улице. Бы-
ло пыльно и душно. Потом я пошел домой.

В дверях я столкнулся с фрау Залевски. Она вылетела из комнаты фрау
Бендер, точно пушечное ядро. Увидев меня, она остановилась:

- Что, уже приехали?

- Как видите. Ничего нового?

- Ничего. Почты никакой... А фрау Бендер выехала.

- Вот как? Почему же? Фрау Залевски уперлась руками в бедра:

- Потому что везде негодяи. Она отправилась в христианский дом приз-
рения со своей кошкой и капиталом в целых двадцать шесть марок.

Она рассказала, что приют, в котором фрау Бендер ухаживала за младен-
цами, обанкротился. Священник, возглавлявший его, занялся биржевыми спе-
куляциями и погорел на них. Фрау Бендер уволили, не выплатив жалованья
за два месяца.

- Она нашла себе другую работу? - спросил я бездумно.

Фрау Залевски только посмотрела на меня.

- Ну да, конечно, не нашла, - сказал я.

- Я ей говорю: оставайтесь здесь, с платой за квартиру успеется. Но
она не захотела.

- Бедные люди в большинстве случаев честны, - сказал я. - Кто посе-
лится в ее комнате?

- Хассе. Она им обойдется дешевле.

- А с их прежней комнатой что будет? Она пожала плечами.

- Посмотрим. Больших надежд на новых квартирантов у меня нет.

- Когда она освободится?

- Завтра. Хассе уже переезжают.

Мне вдруг пришла в голову мысль.

- А сколько стоит эта комната? - спросил я.

- Семьдесят марок.

- Слишком дорого.

- По утрам кофе, две булочки и большая порция масла.

- Тогда это тем более дорого. От кофе, который готовит Фрида, я отка-
зываюсь. Вычтите стоимость завтраков. Пятьдесят марок, и ни пфеннига
больше.

- А вы разве хотите ее снять? - спросила фрау Залевски.

- Может быть.

Я пошел в свою комнату и внимательно осмотрел дверь, соединявшую ее с
комнатой Хассе. Пат в пансионе фрау Залевски! Нет, это плохо придумано.
И все же я постучался к Хассе.

В полупустой комнате перед зеркалом сидела фрау Хассе и пудрилась. На
ней была шляпа.

Я поздоровался с ней, разглядывая комнату. Оказалось, что она больше,
чем я думал. Теперь, когда часть мебели вынесли, это было особенно за-
метно. Одноцветные светлые обои почти новые, двери и окна свежевыкраше-
ны; к тому же очень большой и приятный балкон.

- Вероятно, вы уже знаете о его новой выдумке, - сказала фрау Хассе.
- Я должна переселиться в комнату напротив, где жила эта знаменитая осо-
ба! Какой позор.

- Позор? - спросил я.

- Да, позор, - продолжала она взволнованно. - Вы ведь знаете, что мы
не переваривали друг друга, а теперь Хассе заставляет меня жить в ее
комнате без балкона и с одним окном. И все только потому, что это дешев-
ле. Представляете себе, как она торжествует в своем доме призрения!

- Не думаю, чтобы она торжествовала!

- Нет, торжествует, эта так называемая нянечка, ухаживающая за мла-
денцами, смиренная голубица, прошедшая сквозь все огни и воды! А тут еще
рядом эта кокотка, эта Эрна Бениг! И кошачий запах!

Я изумленно взглянул на нее. Голубица, прошедшая сквозь огни и воды!
Как это странно: люди находят подлинно свежие и образные выражения
только когда ругаются. Вечными и неизменными остаются слова любви, но