Аэйта в горле. Вместо этого Аэйт сказал:
первое правило - не жалей нежитей. К добру сие не приводит.
чуть не растянулась на хвое. Обернувшись, она больно стукнула саламандру
по носу кулаком, унизанным перстнями. На одном из граненых сапфиров
осталась кровь.
проголодалась.
высокой сосны и запылала. Огромный оранжевый факел взвился в хмурое
фиолетовое небо, и мрак от этого сгустился еще больше.
бокам.
будто в вату.
чужом ветру голос.
был в замке Торфинна и разрушил его.
серьги зазвенели. Потом ведьма нахмурилась и произнесла, четко выговаривая
каждое слово: - Ты один из нас, Аэйт, сын Арванда. Ты наделен Силой.
Отныне в мирах Элизабет о тебе будут знать все. Я - Имд, которую ты лишил
крова. - Она презрительно посмотрела на одноглазого, жмущегося к ногам
Аэйта. - А эта тварь, между прочим, проклята. Ишь, перетрусил. Правильно
делает. Небось, даже имя свое позабыл, а?
знаешь? Уже пробовал? - Она наклонилась и, кряхтя, потрогала одноглазого,
словно хотела проверить его на прочность. - Лет двести еще протянет... -
сказала она, выпрямляясь.
голову. - А что? Хорошая работа.
сам освободится. Любое заклятие со временем слабеет. Пусть чары ветшают
своим порядком.
сейчас. В нем слишком много Зла.
его хорошо, с душой... А тут еще, помнится, был особый случай. Сам Торфинн
попросил... покойничек... - Ее взгляд помутнел, крючковатый нос задрожал -
она явно собралась плакать.
орудие судьбы... сопливое... - Она высморкалась в подол парчовой юбки. -
Ну, и как ты собираешься убить его, а?
сделаю сам.
спокойные светлые глаза Аэйта и передернула костлявыми плечами. Было в
этих ясных глазах что-то очень неприятное. Уж больно уверенно они
смотрели. Наконец, Имд проворчала: - Да и не знаю я, как его звать-то,
охламона...
чужими именами? Меня попросили изготовить пулю и вложить в нее заклятие
попаршивее, чтобы от него все кишки сплелись и на бантик бы завязались.
Ну, я и постаралась. На славу постаралась. В таких мертвых равнинах
побывала, ух! - Она посмотрела на одноглазого. - Да встань ты... Теперь-то
чего уж бояться. Ты, брат, прости, но вот не помню я, в честь чего
Торфинн, покойничек, так на тебя взъелся. И чего ты там натворил
непотребного, тоже не упомню. Старость не радость, вот так-то, касатик.
вспомнить, как его звали.
Арванда... - Палец с острым ногтем уперся Аэйту в грудь. - Тебе надо - ты
и заставь. Открой его память. Ты можешь. - Она помолчала и повторила,
заметно мрачнея: - Да, ты можешь...
в растерянности смотрел на нее.
Как будто грубые руки перетряхивали его сознание. И ему было больно и
нестерпимо стыдно. Такого он не испытывал еще никогда.
одноглазый вымолвил:
Беспощадный, всепроникающий. Ему хотелось бы скрыться, но он заранее знал,
что это невозможно. Он обязан отвечать. Но он не знал, что говорить.
вцепился обеими руками себе в волосы.
корабль. Смутно мелькнуло и тут же исчезло видение полосатого паруса, и
одноглазый невольно вздохнул:
Аэйта за плечи и заорал ему в лицо:
ровно:
Аэйта. - Ах... АХЕН.
пришло, как вспышка далекой зарницы, слетев с губ этого мальчика, его
врага, маленького колдуна с черным крестом на ладони.
поверженный город Карла Незабвенного! Они устало брели по Первой Морской
улице, мимо деревянных заборов, расцвеченных пестрыми гирляндами белья...
По левую руку крыши домов виднелись почти вровень с мостовой...
сапоги. Лица вставали перед ним отчетливо, как в кошмаре. Спокойный,
рассудительный Тоддин по прозванию Деревянный. Бастард Хилле - у папаши
только и хватило ума, что подарить парнишке роскошный плащ (из-за этого
плаща Хилле окрестили "Батюшкой-Барином"). Светловолосый зеленоглазый
Иоганн Норг - его убили во время ахенского мятежа в первую зиму
Завоевания. Худенький драчливый граф Отто фон Хильзен - тогда ему не было
и двадцати лет... Интересно, какой смертью он умер, где похоронен...
Меллин, верзила Колдитц, плотный туповатый Иннет, золотоволосая
воительница Амда... И только самого себя он терял в этом потоке
воспоминаний и все не мог назвать своего имени.
первой площади завоеванного ими города. Как во сне, мелькали перед ним
повязки на ранах и заплаты на куртках, дырявые сапоги, ввалившиеся глаза,
грязные волосы. Хильзен поминутно зевал, вспомнил одноглазый. Он был ранен
и очень устал. А Батюшка-Барин кашлял...