неимоверно большой астероид, зависший в зазубренном проеме стекла, красный
оскал раскрывается, голодные, голодные, голодные ряды изъеденных червями
клыков...
эти челюсти.
Молится? Без сознания? Или горе наконец его достало?
Анхела била крупная дрожь.
растеклась не шире четвертьдолларовой монеты. Ветер разогнал ее струйками.
Вторая капля упала чуть пониже первой. Большая жирная капля. Она
растекалась под ветром, рябя...
глазам увидела, что с ним что-то неладно. Он вскинул голову, скосил глаза
- как собака, услышавшая свист. - Лукас, что с тобой?!
рацию.
него задрожали. - Пошли вы все к чертям собачьим!
скатывался рябящими под ветром струйками. Он шел из тьмы сверху. Из теней
снизу. От бегущей мостовой под колесами. Шлепаясь о радиатор и смывая с
него грязь. Густая артериальная кровь.
гудела стекающая кровь, брызги залетали в салон через вентиляционные
отверстия. Часть крови засасывалась потоком воздуха в разбитое боковое
стекло. Щеки Софи стали покрываться влагой. Густой, с медным запахом.
назад.
будто отскребая едкую кислоту. На лице ничего не было, но это было не
важно. Она же ощущала кровь. Чуяла ее запах. Ощущала, как она проникает в
поры.
собой. Ее били судороги, она колотилась о сиденье, из горла шел дрожащий
прерывистый звук:
по крыше. Заливала треснутые стекла. Густая, непрозрачная, веером
разлеталась из-под колес. Постепенно на стеклах стали проявляться размытые
ветром узоры из запекшейся крови. Кружевная паутина кровавого письма.
узорах свои самые глубокие страхи.
по лужам крови, корму занесло. Софи инстинктивно схватилась за руль и
попыталась удержать машину.
от всех, войну.
прошлого: пронзительные вопли Мигеля Торреса, местного хулигана-испанца,
который много раз бил Лукаса в детстве, сочный баритон полицейского
сержанта Симмонса по кличке "Бык", отъявленного расиста, завсегдатая бара,
расположенного рядом с домом Лукаса. Он слышал даже обрывки фраз времен
своего срока в колонии. Все эти звуки и голоса непрерывным потоком лились
из молчавшей на самом деле рации, как злые угрозы, произнесенные, но не
услышанные, как всплески эхо, исчезающего в пустой комнате.
у него был необычайно красивый, звучный голос диктора или
радиокомментатора. И еще его голос обычно был окрашен какой-то едва
уловимой глубокой печалью - качество, благодаря которому он сделался самым
знаменитым дьяконом приходской баптистской церкви. Он всегда принимал
участие во всех рождественских службах и воскресных проповедях. Иногда,
когда его удавалось раззадорить, он вел сольную партию в хоровом
песнопении.
Голос покойного отца, который доносился из молчавшей все это время рации.
доставишь яйца Винсенту, а ты где-то шляешься. Потом приходишь домой
ночью, будишь маму... Иди сюда, сынок... ты же у меня умница. Я же знаю, я
же тебя правильно воспитал!"
потекли слезы. Усилием воли оторвав взгляд от рации, он посмотрел в
зеркало заднего вида. Машина была теперь в сотне ярдов от джипа, горели
фары, блестел в лунном свете корпус.
Увеличенный, с низкой подвеской, со всем, что полагается. Кузов "ландо",
маленькие задние боковые окна и угловатый срез сзади. В темноте,
охватившей рамой сияние фар, он был как поблескивающая дикая пантера.
тебе придется заботиться о маме и сестрах. Ты понимаешь меня? Теперь ты
единственный мужчина в доме. Ты хороший мальчик, и я уверен, что ты все
сделаешь правильно, тогда я смогу гордиться тобой..."
металлическим голосом. Это были последние слова Чарльза Хайда, которые он
успел сказать своему единственному сыну. От них у Лукаса сейчас
разрывалось сердце.
смогу гордиться тобой".
акселератор в пол. Джип рванулся вперед. В зеркале заднего вида катафалк
держался за ним как приклеенный. Зловещий, ядовитый, горящий желтым светом
фар.
нигггерррррр!..
Резкая боль пронзила руку, но он едва заметил ее. Сейчас его питала только
ярость.
вплотную, рокоча и чуть не касаясь багажника джипа.
двигателя и хватаясь за рулевое колесо.
патронник. Ружье оказалось заряжено до упора, не меньше шести патронов.
Очевидно, шериф Баум позаботился, когда выехал на операцию.
сквозь вентилятор, сквозь радиатор, сквозь щели в дверях, нарастающий,
диссонирующий, неистовый.
Выстрел вспыхнул, как блиц фотографа. Воздушная волна ударила в
зазубренные остатки заднего стекла и в наружный воздух.
к ногам, взялся за руль и подчинил себе машину.