Чтение 55–й страницы книги ~Инструктор спецназа ГРУ~

него была такая возможность.

- Вы еще не передумали? - спросил подошедший "Леннон", нервным жестом
поправляя очки.

- Ну, чего ты привязался? - сказал ему Илларион. - Это тебе не кино.

- Ля ви не па де синема, - пропел "Леннон" голосом Мирей Матье. - Ну и
катитесь. Не пойму только: почему вы такой жадный?

- Жадный? - не понял Илларион. - В каком это смысле?

- В прямом. Почему вы решили, что это дело - только ваше? Я, само собой,
прирожденный пацифист, но иногда смотришь вокруг и думаешь: ну, суки, дать
бы вам в рыло...

- Дать в рыло надо уметь, - сказал Илларион. - Умеете?

- Дать в рыло можно по-разному, - пожал плечами его собеседник. - Кстати,
из пистолета я стреляю неплохо, пять лет тренировался.

- Пистолет у меня один, - сказал Илларион, - да я и не собираюсь
устраивать стрельбу. Просто надо забрать одну вещь, и я не совсем уверен,
что там не окажется других желающих.

Тут ему подумалось, что тащить из болота увязший "опель" гораздо труднее,
чем кажется на первый взгляд. Конечно, впутывать в это дело постороннего не
стоило, и уж если и брать кого-то с собой, то никак не этого лохматого
философа, а хотя бы проверенного Славу Родина, но Родин уехал, а этот парень
был технарь Божьей милостью, что очень даже могло пригодиться. В конце
концов, работать и стрелять в одно и то же время немного неудобно...

- Ладно, - сказал он "Леннону", - садись.

Тот без лишних слов запрыгнул в машину, и Илларион погнал "лендровер"
прочь из города.

- Зовут-то тебя как?

- Васей, - немного смущенно ответил "Леннон".

Илларион удивленно покосился на него.

- Шутишь?

- Почему же это я шучу?

- Да ты не обижайся. Просто на Васю ты совершенно не похож.

- А на кого я похож?

- На Джона Леннона.

- Я старался, - сказал Вася. - Только все равно не помогает.

- В каком смысле?

- У девушек сейчас другие кумиры.

- Да, брат, плохо твое дело. Киркоров-то повыше. Значит, с тем, чтобы
подарить миру гения, пока загвоздка?

- Пока. Но это дело времени.

- Может, ты все-таки вылезешь? А то ведь мир может так и не дождаться
твоего подарка.

- Что вы меня все пугаете, гражданин начальник... Могу я хотя бы узнать,
что вы такое затеяли? Как непосредственный участник готовящегося действа...

- Можешь, друг Василий. Сейчас поедем на одно болото и вытащим из него
утонувшую машину.

- И что?

- И посмотрим, что в ней есть.

- Труп?

- Я слышал, кто-то вырос чуть ли не в прозекторской.

- Я просто спросил.

- Да нет, вряд ли там есть труп. Хозяина машины убили в другом месте. Нам
нужно попытаться найти то, что он вез.

- А что он вез?

- Кабы знать...

- Интересное кино, - сказал Вася-"Леннон". - Пойди туда - не знаю куда,
принеси то - не знаю что... А где это ваше болото?

- Недалеко от одного дачного поселка... Ты про Рахлина слыхал?

- Про генерала? Слышал... Это что же получается-мы туда едем?

- Туда.

- То-то я сразу подумал: чушь какая-то, жена генерала застрелила... Вот
оно что.

- Голова, - похвалил Илларион. - Кстати, голова, у тебя как с
сигаретами?

- Последняя.

- А у меня и того нет. Вон магазин. Я схожу за сигаретами, а ты будь
хорошим мальчиком и ничего не трогай.

- Хорошо, папочка...

- Если позвонят, - кивнул Илларион на лежавший поверх приборного щитка
телефон, - трубку не бери. Пусть думают, что я умер.

- Пусть думают. А позвонить можно? Надо одну встречу отменить.

- А ты говоришь, что девушки не любят.

- Должен же я что-то говорить!

- И то верно. Только лишнего не говори.

- Обижаете, гражданин начальник.

- А ты не обижайся... На обиженных воду возят.

- А кто обижается?

Илларион остановил машину и скрылся в магазине. Его спутник набрал номер
и минуты две беседовал с какой-то Лялей в своей обычной шутовской манере.
Пока он этим занимался, мимо медленно проехала милицейская машина. Головы
сидевших в ней гаишников как по команде повернулись в сторону "лендровера".
"Леннон" обворожительно улыбнулся им и приветственно помахал рукой. Гаишники
отвернулись, и "луноход", фыркнув, набрал скорость и свернул за угол.

Когда Илларион вернулся, "Леннон" все еще болтал, оживленно жестикулируя.

Увидев Забродова, он сделал в его сторону извиняющийся жест и быстро
закруглил разговор.

- Все, малыш, - сказал он, - мне пора. Целую в попку. Сама ты дурочка.

Он отключил телефон и с немного виноватым видом вернул его Иллариону.

- Все зло в мире от женщин, - оправдываясь, сказал он. - Во всяком
случае, почти вся нервотрепка. И подавляющее большинство бессмысленных
вопросов, - добавил он, подумав.

- Например? - спросил Илларион, запуская двигатель и отъезжая от
тротуара.

- Например: куда ты едешь? Или: а зачем тебе туда надо? Что может быть
бессмысленнее этих вопросов после того, как я сказал, что у меня неотложное
дело? Отвечаю сразу: бессмысленнее этих вопросов может быть только вопрос,
есть ли у меня другая женщина.

- По-моему, вполне естественный вопрос, - пожал плечами Илларион.

- Я где-то читал, что то, что наиболее естественно, наименее всего
приличествует существу, наделенному разумом... Я не говорю, что этот вопрос
неестествен. Я говорю, что он бессмыслен: если у меня есть другая, я этого
не скажу, а если я скажу, что нет, мне не поверят... Так какой смысл
спрашивать?

- Резонно. Так что же ты ответил?

- Что у нее красивые глаза.

Илларион рассмеялся. Мимо тянулись бесконечные пригороды, микрорайоны,
глухие заборы ремонтных мастерских и непонятных заводов, проложенные поверху
теплотрассы и трубопроводы - пыльная изнанка большого города, вечно
замусоренное царство плохо налаженного транспорта и ежедневной восьмичасовой
каторги, отбываемой ради московской прописки. Несмотря на ранний час и
начало рабочей недели, навстречу то и дело попадались подвыпившие работяги.

- На работу, как на праздник, - прокомментировал "Леннон". - Мой папахен
тоже всю жизнь так проработал: наденет спецовку, нарисуется перед мастером,
а потом через дыру в заборе и - к пивной бочке. В обед, само собой, чего
покрепче, ну а после работы - святое дело...

- И что?

- И ничего. Возвращался с работы - мы тогда недалеко от железной дороги
жили - и шагнул прямо под электричку. Когда мы за ним в морг приехали, от
него все еще водкой разило... Или мне тогда показалось?

- Думаю, показалось, - сказал Илларион. - И как вы с матерью это
пережили?

- Ну, праздновать мы, конечно, не стали - неудобно все-таки. Но вздохнули
посвободнее. Мне тогда уже пятнадцать было, все понимал. В этом возрасте все
все понимают.

- А теперь?

- А теперь я часто думаю: отчего он так пил? Это понятно, что алкоголик,
но с чего-то же он начал. Что-то его толкнуло. Мать говорила, что лет до
тридцати он в рот не брал. Может быть, это какая-то генетическая программа,
и я через пару лет тоже сопьюсь?

Город как-то незаметно сошел на нет, и вокруг привычно замелькали
неброские подмосковные пейзажи, тут и там испохабленные следами разумной
деятельности царя природы. Илларион с легкой тоской подумал о том, что всего
несколько дней назад он спокойно ехал на рыбалку, знать ничего не зная ни о
полковнике Се-верцеве, ни, тем более, о капитане Рябцеве с майором
Жангалиевым. Сорокину с коллегами придется капитально перешерстить свое
ведомство, подумал он. Да и Мещеряков без дела не останется. Кто-то ведь
Северцева на меня навел... А еще было жаль озера - о том, чтобы продолжать
как ни в чем не бывало ловить там рыбу, не могло быть и речи. Придется
поискать другое место.

Мелькнул указатель, и Илларион свернул на проселочную дорогу. Вскоре за
полосой кустарника, тянувшейся вдоль дороги, блеснула стоячая вода. Забродов
снизил скорость, внимательно вглядываясь в придорожные кусты, но нужное ему
место заметил не он, а "Леннон".

- Похоже, это здесь, - сказал он, указывая на участок живой изгороди, где
листва слегка пожухла и казалась какой-то примятой.

Илларион остановил машину и вышел на дорогу. Да, похоже, так оно и есть:
кора кое-где ободрана, несколько тонких стволюв сломано - кто-то явно
потрудился здесь, придавая им вертикальное положение... Со сноровкой
бывалого лесовика он проскользнул сквозь путаницу ветвей и увидел болото. В
глаза ему бросилась лежавшая неподалеку длинная жердь, вырубленная совсем
недавно, от силы три-четыре дня назад. Толстый ее конец был покрыт присохшей