Чтение 55–й страницы книги ~Крейсер "Улисс"~

- А он и не исчезал, - мрачно произнес Тэрнер. - Прислушайтесь! - Напрягши
слух, они услышали где-то вдалеке прерывистый рокот мощных моторов. - С
кормы заходит.
Меньше чем минуту спустя "кондор" снова проревел у них над головами -
пройдя на этот раз выше, в облаках. И снова сбросил осветительную бомбу,
вспыхнувшую много выше, чем первая, уже над самой серединой конвоя.
Грохот моторов снова сменился отдаленным рокотом, потом асинхронный вой
усилился. "Кондор" догнал конвой во второй раз.
Сверкнув на мгновение в разрыве между облаками, он повернул налево,
описывая круг вокруг конвоя, залитого беспощадным заревом опускающихся
вниз "люстр". И, когда самолет, ревя моторами, улетел прочь, с интервалом
в четыре секунды ослепительным огнем вспыхнули еще четыре бомбы. Теперь
вся северная часть горизонта была залита зловещим мерцающим светом,
рельефно выделявшим каждую деталь картины. А южная часть неба погрузилась
во мрак: освещенное пятно обрывалось сразу за правой кильватерной колонной
конвоя.
Тэрнер первым оценил обстановку, понял значение подобного маневра. Эта
догадка поразила его точно удар грома. С хриплым воплем он бросился к
микрофону трансляции; обращаться за разрешением было некогда.
- Вторая башня! - взревел он. - Огонь осветительными снарядами в зюйдовом
направлении. Курсовой девяносто правого борта, девяносто правого. Угол
возвышения десять градусов. Взрыватели установить на ближнюю дистанцию.
Огонь по готовности. - Быстро взглянув через плечо, он проговорил: -
Штурман! Вы не видите?..
- Вторая башня разворачивается, сэр.
- Отлично, отлично! - Старший офицер снова взял микрофон. - Расчеты всех
орудий! Расчеты всех орудий! Приготовиться к отражению налета авиации
противника с правого борта. Вероятное направление атаки с правого
траверза. Предполагаемый противник - торпедоносцы. - Краешком глаза он
заметил, как на нижнем рее замигали сигнальные огни: это Вэллери отдавал
распоряжения конвою.
- Вы правы, старпом, - прошептал Вэллери. В ослепительном сиянии
бескровное, бесплотное лицо его, обтянутое одной кожей, едва ли походило
на лицо живого человека. Казалось, то была мертвая голова, одухотворенная
лишь блеском запавших глаз и внезапной дрожью век, когда, разрывая тишину,
словно удар бича, хлестнул залп второй башни. - Должно быть, правы, -
проговорил он медленно. - Все суда конвоя освещены с севера, и логично
предположить, что атака будет произведена со стороны темной части
горизонта.
Он внезапно умолк, увидев милях в двух южнее "Улисса" огромные светлые
шары разрывов.
- Вы-таки оказались правы, - проговорил он негромко. - Пожаловали незваные
гости.
Едва не задевая друг друга крыльями, самолеты летели с юга. Они двигались
тремя волнами, по три-четыре машины в каждой. Шли на высоте около
полутораста метров, и в тот момент, когда начали рваться выпущенные
крейсером снаряды, клюнув носом, машины уже теряли высоту, ложась на
боевой курс. Перейдя в пике, торпедоносцы стали рассредоточиваться, как бы
выбирая индивидуальные цели. Но это была только уловка. Несколько секунд
спустя стало ясно, .что объектом нападения являются лишь два корабля -
"Стерлинг" и "Улисс". Даже идеальнейшая цель - подбитый транспорт и
эскадренный миноносец "Сиррус", подошедший к нему, - не привлекла внимания
атакующих. Видно, торпедоносцы получили особый на то приказ.
Вторая башня дала еще один залп осветительными снарядами с взрывателями,
установленными на минимальную дистанцию, потом орудия перезарядили
осколочными. К этому времени открыли интенсивный заградительный огонь
пушки всех судов конвоя. Торпедоносцам - тип самолетов было трудно
определить, но похоже, то были "хейнкели" - теперь приходилось пробиваться
сквозь плотную завесу смертоносных стальных осколков. Элемент внезапности
был потерян: выпустив осветительные снаряды, "Улисс" выиграл двадцать
драгоценных, секунд.
Разомкнутым строем, чтобы рассредоточить огонь зенитных средства к
крейсеру устремились пять самолетов. Они снижались, ложась на курс
торпедной атаки. Неожиданно один из самолетов, летевших, едва не касаясь
волн, запоздав на какую-то долю секунды выровняться, задел вспенившийся
гребень, отскочил, а потом пошел прыгать с волны на волну (машины летели
перпендикулярно движению волн) и исчез в пучине. То ли пилот неверно
рассчитал дистанцию, то ли снежным зарядом залепило ветрозащитное стекло -
"фонарь", - сказать трудно.
Секунду спустя летевшая в центре порядка головная машина, мгновенно
охваченная пламенем, развалилась на куски: снаряд ударил в зарядное
отделение торпеды. Третий самолет, приближавшийся с запада, резко отвалил
влево, чтобы увернуться от сыпавшихся градом осколков, поэтому сброшенная
им торпеда не причинила кораблю никакого вреда. Промчавшись в кабельтове
от кормы "Улисса", смертоносная сигара ушла в открытое море.
Оставшиеся два торпедоносца, бросаясь из стороны в сторону, дабы избежать
попадания, с самоубийственной храбростью ринулись в атаку. Прошло две
секунды, три, четыре - а они все приближались, летя сквозь пелену снега и
плотного огня словно заколдованные. Попасть в подлетающий вплотную самолет
теоретически проще простого; в действительности же происходит иное. Почти
полная неуязвимость торпедоносцев на всех театрах военных действий - будь
то Арктика, Средиземное море или Тихий океан, высокий процент успешных
атак, несмотря на почти сплошную стену огня, постоянно ставили в тупик
экспертов. Напряженность, взвинченность до предела, страх - вот что, самое
малое, было тому причиной. Ведь, если атакует торпедоносец, то или ты его,
или он тебя. Третьего не дано. Ничто так не действует на психику (за
исключением, конечно, чайкокрылого "юнкерса", пикирующего почти отвесно),
как зрелище приближающегося торпедоносца, наблюдаемого в прицел, когда он
растет у тебя на глазах и ты знаешь, что жить тебе осталось каких-то пять
секунд... А из-за сильной бортовой качки крейсера добиться точности
зенитного огня было немыслимо.
Два последних самолета летели крыло к крылу. Тот, что находился под более
острым курсовым углом, сбросив торпеду меньше чем в двухстах метрах от
корабля, круто взмыл вверх и, поливая надстройки крейсера градом пуль и
снарядов, отвалил вправо. Торпеда, косо ударившись о воду,
срикошетировала, подпрыгнула высоко в воздух, затем, врезавшись носом в
крупную волну, ушла вглубь, пройдя под днищем крейсера.
Несколькими секундами раньше неудачную атаку провел последний
торпедоносец. Летя всего в трех метрах от поверхности воды, он вплотную
приблизился к крейсеру, не выпустив торнеды и ни на дюйм не увеличивая
высоту. Видны уже кресты на плоскостях, до крейсера не больше сотни
метров. В последнюю секунду пилот отчаянным усилием попытался набрать
высоту. Но спусковой механизм, видно, заело - виною тому была не то
какая-то механическая неполадка, не то обледенение. Очевидно, пилот
намеревался сбросить торпеду в самую последнюю минуту, рассчитывая, что
мгновенное уменьшение веса поможет машине круто взмыть вверх.
Нос торпедоносца с размаху врезался в переднюю трубу крейсера, а правое
крыло, ударившись о треногу мачты, отлетело словно картонное. Взвилось
ослепительное пламя, но ни дыма, ни взрыва не было. Мгновение спустя
смятый, изувеченный самолет, из боевой машины превратившийся в пылающее
распятие, с шипением упал в море в десятке метров от корабля. Едва над ним
сомкнулась вода, раздался страшной силы подводный взрыв. Оглушительный
удар, похожий на удар гигантского молота, поваливший крейсер на правый
борт, сбил с ног людей и вывел из строя систему освещения левого борта.
Старший офицер "Улисса", едва не задохнувшийся от газов кордита,
оглушенный разрывами авиационных снарядов, вонзавшихся в палубу мостика на
расстоянии вытянутой руки, с мучительным трудом поднялся на ноги и
встряхнул головой. Но не ударной волной швырнуло его на палубу. Он сам
успел упасть навзничь какими-нибудь пятью секундами раньше, завидев, что,
изрыгая пламя, пушки другого торпедоносца в упор бьют по мостику.
Первая мысль Тэрнера была о Вэллери. Он увидел его лежащим у нактоуза.
Командир корабля лежал на боку, как-то странно скрючившись. Во рту у
Тэрнера пересохло. Внезапно похолодев, он поспешно нагнулся над Вэллери и
осторожным движением повернул его на спину.
Вэллери лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. Ни следов крови, ни
зияющей раны видно не было. Слава Богу! Стянув с руки перчатку, Тэрнер
сунул ладонь под полы канадки и тужурки. Ему показалось, что он ощутил
слабое, едва заметное биение сердца. Он осторожно приподнял голову
командира, лежавшую на обледеневшей палубе, и взглянул вверх. Рядом стоял
Капковый мальчик.
- Вызовите Брукса, штурман, - нетерпеливо проговорил старший офицер. -
Немедленно!
Капковый мальчик нетвердой походкой двинулся к телефонам.
Матрос-телефонист, навалившись на дверцу, сжимал в руке трубку.
- Лазарет, живо! - приказал штурман. - Пусть начальник медслужбы... - Он
внезапно замолк, сообразив, что матрос еще не успел опомниться, чтобы
понять, чего от него требуют. - Ну-ка, дай мне аппарат!
Нетерпеливо протянув руку, Карпентер схватил головной телефон и оцепенел:
матрос начал сползать, волоча безжизненно руки, и рухнул на палубу.
Отворив дверцу, Карпентер широко раскрытыми глазами глядел на убитого,
лежавшего у его ног. Между лопаток у комендора зияла дыра величиной с
кулак.
Убитый лежал возле акустической рубки, которая, как лишь сейчас заметил
Капковый мальчик, была насквозь изрешечена пулями и пушечными снарядами.
Штурман похолодел: выходит, аппаратура выведена из строя, крейсер лишен
последнего средства защиты от подводных лодок. В следующее мгновение
Карпентер с ужасом подумал о том, что в рубке, верно, находился акустик...
Блуждающий взгляд его остановился на Крайслере, поднимавшемся на ноги у
пульта управления торпедной стрельбой. Тот тоже впился невидящим взором в
акустическую рубку. Не успел штурман и слова сказать, как сигнальщик