вышел из номера.
рванулась с места, он не спеша вернулся в банкетный зал, как они и
уговорились с Шубариным. Сообщение следовало хранить в тайне даже от Икрама
Махмудовича.
вместе с Плейбоем поехать еще куда-то продолжить вечеринку, прокурор
наконец-то поднялся к себе в номер. Он долго стоял у большого окна, не
включая света. Внизу, у "Лидо", в белый "мерседес" набивалась разгулявшаяся
компания -- пьяный смех, вскрики, обрывки разговоров доносились до
четвертого этажа, но Амирхан Даутович всего этого не видел и не слышал --
его мысли были о другом.
повторив эту мысль вслух, усмехнулся иронии судьбы: друг Шубарина метил на
место первого секретаря ЦК, а Амирхан Даутович, имея документы на руках,
вряд ли мог гарантировать ему жизнь даже в кутузке -- по всем статьям тот
тянул на исключительную меру.
сомнений кончилось, и он пошел спать. Наверное, оттого, что он не мучился
больше неопределенностью, спал крепким глубоким сном и проснулся чуть позже
обычного, но с ясной головой и легкостью в теле. Ощущал он какую-то
собранность и приподнятость и, принимая душ, даже насвистывал давно забытую
мелодию, чего с ним давно не случалось.
объявится к обеду. Отсутствие Файзиева тоже обрадовало, иначе пришлось бы на
ходу что-нибудь сочинять по поводу срочного отъезда Шубарина; он еще не
решил, стоит ли сообщать о подлинных причинах, сорвавших Японца из-за стола.
"дипломат", конечно, не такой роскошный, как у Коста и Шубарина, но он
вполне его устроил. Как он и предполагал, ни Ким, ни Георгади не вышли на
работу, и Амирхан Даутович, едва войдя в кабинет, затребовал к себе старые
подшивки бухгалтерских отчетов. Он уже знал, где, в каких папках подшиты
интересующие его ведомости, и, отыскав, не стал тратить времени на
переписку, а аккуратно вырезал их и сложил в "дипломат", где уже
находились его юридические исследования, к которым он не притрагивался с
того дня, как познакомился с артельщиками.
которые Амирхан Даутович загодя отметил в делах, а сейчас, возвращаясь к
ним по второму кругу, просто изымал их. Отыскивая какую-то бумажку, бывший
прокурор наткнулся в столе на диктофон, который толком не использовал, хотя
оценил его достоинства сразу. И вдруг он представил себя исповедующимся
перед незнакомым человеком; картина эта не совсем понравилась ему, и он
решил сделать это сейчас, наедине с собой, настроение у него было самым что
ни на есть исповедальным. Он зарядил новую кассету и стал потихоньку, не
спеша наговаривать события своей жизни с того давнего августовского дня,
пять лет назад, когда убили его жену. Девяносто минут пролетели незаметно,
он не успел даже добраться до бюро обкома, где Бекходжаевы лишили его
должности прокурора. К двум часам он успел записать еще одну кассету, и в
ней не дошел до знакомства с Шубариным, хотя рассказывал о событиях, уже
происходивших в "Лас-Вегасе".
потому что всплывала неотвязная мысль: куда бежать? В Москву или в Ташкент?
Но однозначного ответа пока не находил. На обед он пешком отправился в
"Лидо". Икрам Махмудович уже был за столом, он наверняка надеялся встретить
тут Шубарина, но, увидев Амирхана Даутовича, пришедшего одного и с заметным
опозданием, спросил:
духе, и подумал, что есть резон открыть ему тайну, потому что в таком случае
он избавлялся от общества Файзиева по меньшей мере до конца дня, а больше
времени ему и не требовалось.
сообщение.
инспекционной поездке умер первый секретарь ЦК республики Рашидов.
просто, как все люди, бессмертных не бывает, говорят -- инфаркт.
Побежал под знамена Заркента: труба в дорогу позвала! Наверное, честолюбивый
коротышка из Заркента хочет попытать свой шанс, и Шубарин со своей мафией
ему понадобился! -- Он вытер взмокший от волнения лоб. -- А наши дураки
ничего не ведают -- я ведь с ними с утра похмелялся. Скоты, только бы жрать!
Спасибо, Амирхан Даутович, за откровенность, я ведь понимаю, что Японец
наказал вам держать это в тайне от меня. А сейчас я должен поторопиться --
мы и так упустили часов пятнадцать, но ничего, мы ближе к Ташкенту. -- Икрам
Махмудович моментально протрезвел от своих слов и, поднявшись, объявил: --
Если наша возьмет, мы никогда не забудем вашей услуги.
Бекходжаевых, Файзиевых и некоторых других", -- подумал Азларханов, но
мысль эту развивать не хотелось. Спокойно пообедав, по дороге в управление
зашел еще раз в универмаг и купил на всякий случай две кассеты. До конца дня
он записал и эти две -- в них уложилось уже все, до последнего сообщения о
смерти секретаря ЦК.
спешил возвращаться в гостиницу: к вечеру у него созрел еще один план, но он
не мог реализовать его, пока рядом находилась Татьяна Сергеевна -- верная
помощница Шубарина. Как только стихли шаги на всех этажах, Амирхан Даутович
запер дверь приемной и направился в кабинет Японца. Вчера, набивая деньгами
"дипломат", он заметил там и кое-какие бумаги -- может, в них хранились
тайны, недоступные ему? В первой же папке он обнаружил расписки на крупные
суммы денег -- может, фамилии этих людей и окажутся недостающим звеном в
будущем расследовании? Не менее любопытные данные содержали и другие папки,
но Амирхан Даутович особенно вчитываться не стал, решил, что у него будет
время внимательно ознакомиться с ними. Он аккуратно выбрал из папок
представляющие интерес бумаги и сложил в свой "дипломат". Закрывая сейф,
вспомнил о деньгах и решил на всякий случай навести на ложный след: пусть
подумают, что это из корысти юрист совершил примитивное ограбление. В
несколько приемов он перенес деньги Шубарина к себе в сейф и, внимательно
оглядев кабинет, спустился вниз, твердо зная, что сюда больше уже никогда не
вернется.
последнюю прогулку в "Лас-Вегасе". В раздумье прошел до Шанхая, куда
добирался крайне редко, но окончательного решения, где обратиться к властям,
так и не принял; в любом варианте оказывалось много "за" и "против".
Вернувшись в гостиницу, когда музыканты уже покидали ресторан, Амирхан
Даутович и у себя в номере еще долго взвешивал свои шансы. Собираться в
дорогу, даже если он и надумал ехать в Москву, надо налегке: любая лишняя
вещь в руках наверняка привлекла бы внимание и осложнила отъезд --
рисковать не следовало. Утро вечера мудренее -- вспомнил бывший прокурор
поговорку; так тому и быть -- окончательное решение примет утром.
Даутович долго не мог проснуться -- ему казалось, что звонок он слышит во
сне. Звонил Шубарин. Говорил он как всегда спокойно, не торопясь, расспросил
прежде о самочувствии, успел пошутить насчет богатырского сна, спросил, как
Файзиев, и только под конец выложил суть, да и то, если бы кто подслушивал,
вряд ли что понял бы. Он сказал, что Коста приедет завтра после обеда прямо
на работу. На вопрос, когда вернется из командировки сам, ответил
неопределенно: мол, обстановка требует его присутствия здесь. На том и
распрощались.
ни странно, ни звонок, ни сообщение Шубарина не взволновали его, и он быстро
заснул снова.
обычно не обременял, но что бы он ни делал, свербила неотложная мысль:
куда?
Ташкента, там решишь. До открытия ресторана оставалось еще с полчаса,
Амирхан Даутович не стал терять времени на завтрак и, подхватив "дипломат",
спустился вниз. Минут десять он стоял у подъезда, словно дожидаясь машины,
а потом не спеша, переулками, направился в сторону автостанции. Похоже, за
ним никто не шел.
автобусы -- это тоже была заслуга Шубарина: он никак не мог упустить такой
поток покупателей. Здесь следовало быть осторожным и по возможности не
привлекать к себе внимания: его-то теперь многие хорошо знали. Поэтому,
подойдя к автовокзалу, уже оживленному, несмотря на раннее утро, он сразу
наметил план. Проходящие машины останавливались на площади где придется, ни
о каком порядке не могло быть и речи, и он понял, что ему лучше всего
следует дождаться автобуса, который станет рядом с газетным киоском, -- там
всегда толпилась небольшая очередь, киоск торговал всякой мелочью:
сигаретами, мылом, пластиковыми пакетами, книгами. Нужно было подойти к
киоску в самый последний момент, когда отходящий автобус даст
предупредительный сигнал. Такая удача выпала ему минут через пятнадцать, и
он чуть не на ходу вскочил в отправляющийся "Икарус".
проходу к свободному месту в конце салона, не увидел ни одного знакомого
лица -- это его успокоило. Экспресс вышел из Карши на рассвете, и
большинство пассажиров спали или дремали, сонное настроение передалось и
Лондон Джек
Корнев Павел
Максимов Альберт
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Суворов Виктор