Смотрю на часы, но они опять остановились. Мозг мой работает как-то
замедленно. Поэтому прошло немало времени, пока я решил взглянуть на то,
что уже целую вечность зажато в моей правой руке.
для меня входом. Влезая в трубу, я примял перед ним бурьян. Приподнявшись
с трудом на локте, разжимаю пальцы - это скомканный буклет, полученный на
улице города. Я бережно разглаживаю его, разглаживаю так долго, что уже
почти не помню, что делаю, но тут я вижу слово, написанное сверху крупными
буквами: "БОЛГАРИЯ".
здесь меня все равно никто не услышит: "БОЛ-ГА-РИ-Я".
стараюсь постичь его смысл. И тут меня вдруг осенило: "Ведь сегодня
вторник. Наверняка вторник. Не мог же я пропустить вторник..."
рассуждений. "Ну и что из того, что вторник?.. А чем он лучше среды и всех
остальных дней".
заключению: "Верно, вторник... Только вылезти отсюда - значит быть
пойманным..."
тины нудных рассуждений. Мне больше нечего терять, для меня нет иного
пути, кроме избранного, куда бы он меня ни привел.
склону того холма, над которым свистели пули. Я вылезаю из трубы,
удивляясь своей способности двигаться, поднимаюсь на ноги и озираюсь
вокруг.
себя оболочку грязи и оцепенения.
входа в "Тиволи". Нет нужды подходить ближе, и отсюда прекрасно видно, что
человек в клетчатой кепке и на этот раз отсутствует.
знаком гораздо больше, нежели тот, что в кепке и с самолетной сумкой. Это
Борислав, я сразу узнаю его, хотя он в форме моряка торгового флота. Это
Борислав - я чуть было не вскрикнул в бурной радости при виде своего друга
в этом чужом городе, после стольких дней одиночества. Но возглас
застревает в горле - мне нельзя к нему обращаться, я не имею права этого
делать. Достаточно того, что Борислав сам меня заметил, и, если только его
прислали ради меня, он уже знает, как ему быть дальше.
все вопит: "Вернись обратно! Ты что, с ума сошел, вернись!" Взяв себя в
руки, я сворачиваю в маленькую улочку, прилегающую к парку. В сущности,
это тупик, из него нет выхода, я знаю об этом и все же иду туда, потому
что мне некуда больше идти, потому что Борислав...
своему лицу спокойное, твердое выражение. Как и подобает человеку, на
которого возложена ответственная задача.
Борислав, сграбастав меня за плечи. - Но я-то тебя узнал, хотя и не
сразу... Здорово же ты замаскировался, браток. Так замаскировался, будто с
того света вернулся...
отбывающего в Росток. Пограничный контроль прохожу без затруднений - я в
списке экипажа, и мой паспорт, равно как матросская форма, не вызывает
сомнения.
город, усыпанный мириадами электрических звезд, а там, дальше, застыли на
долгие часы глухие пригороды, а за ними тянутся те самые пустыри с
множеством ям, где над спящими водами канала заснул в своей немоте мрачный
барак.
фасад "Англетера", строгие очертания ратуши, сверкающие, как хрусталь,
двери "Амбасадора", в которые входят слегка сутулящийся мужчина и молодая
дама в очках, похожая на старую деву. А там, за многолюдьем
Фредериксброгаде, близ базарной площади, движется мимо равнодушных
каменных фасадов какой-то призрак, прижимающий к груди убогий, грязный
кулек.
их, у меня бы голова не выдержала. С капитанского мостика четко звучит
команда. В утробе корабля пробуждаются моторы, под ногами уже ощущается
равномерное дрожание палубы. Матросы убирают трап. Пароход медленно и
осторожно отрывается от стенки причала.
Я отвечаю ему очень кратко - при виде такого количества еды мне не до
разговоров.
радостной улыбкой наблюдая, как я уминаю салат и ветчину. Можно подумать,
что это он все приготовил. - Такое, конечно, не каждому по плечу, но за
тебя я нисколько не боялся.
за копченую рыбу. - Как бы после долгого голодания тебе не сделалось
плохо.
это какая-то поговорка, и продолжает:
ловят на крючок. В центре знают, что ты не способен на предательство.
себя копченую рыбу. - Особенно когда потерял связь...
регистрировал твой билет.
ничего... Он объяснил, что билет ему дал какой-то турист, попросил его об
этой услуге за небольшое вознаграждение. Полиция, конечно, не поверила, но
объяснение было вполне правдоподобным, поскольку человек работает в
справочном бюро при вокзале и постоянно имеет дело с туристами. Так что в
конце концов его отпустили.
пока не удостоверились, что тот не сообщил полиции пароль, место встреч и
все прочее. Не могли же мы сами толкнуть тебя в западню. А когда все было
установлено, вторник уже прошел.
стол.
который я видел с открытыми глазами. Правда, тогда в роскошном холле на
Зендербульваре я курил стоя, а сейчас сижу, и не в каком-то холле, а в
добропорядочной столовой немецкого парохода.
спрашивает Борислав.
меня, невольно подумал, что вы от меня отреклись.
отречься от своего верного сына?
в дремотном блаженстве вслушиваюсь в ровный гул двигателей.
сына. Запомни это хорошенько, приятель".
Борислава.