боитесь приблизиться к человеку, это очень плохо, вы так не выдержите,
нельзя жить в себе...
каждому, кто приблизился к тебе? То есть стать дураком? Доверчивым
дураком, который тянется к тому, кто говорит угодное?
паспорт?
Оссорио; он пожал плечами:
не любит нацистов, разрешают летать за границу.
воевала против Франко, как этот янки...
непроницаемым. - Какого янки? Какого американского писателя?
генералиссимусу запрещать великое слово...
далеко не последняя на свете, так легко отдала власть другу нашего подонка
Франко. Все горазды говорить о прошлом, кто б подумал про будущее?! До
свидания, сенатор! Очень жаль, что вы не захотели выслушать меня... Я была
готова описать вам моего друга... Теперь мне расхотелось делать это.
двери.
конечном счете идет не просто о моем добром имени, но и о жизни семьи.
Оссорио стал ей в эти минуты остро несимпатичен; не человек, а какая-то
скрежещущая касса, что выбрасывает мелочь в лавке, где она обычно покупала
каталонский сыр.
лицо его, однако, изменилось, на нем было написано страдание и усталость,
такая нечеловеческая усталость, что женщине стало жаль его; вот отчего,
подумала Клаудиа, только матери, отшлепав ребенка, уже через минуту могут
его ласкать, прижимая к себе, - жалость - черта материнства, на ней
держится мир и ни на чем другом.
растерян, прежняя манера поведения более невозможна, жизнь состоит из
пауз, во время которых люди кардинально меняют свои воззрения, далеко не
всегда поняв, как себя следует вести в будущем.
такого же роста, как и вы... У него высокий лоб, очень морщинистый... И
прекрасные глаза... Вы его сразу узнаете по глазам: они говорят, когда он
молчит. И еще он умеет слушать, как никто другой, он вбирает в себя ваши
слова, очень редко возражает, разве уж вы что-нибудь невообразимое
отчубучите...
Продолжайте, пожалуйста...
Он отпустил бороду и усы, в горах это необходимо, иначе можно обгореть, он
же постоянно учит кататься людей на склонах...
священникам стыдно за это, особенно после Гитлера... Неужели человечество
изберет себе немцев в качестве единственного источника мирового зла?
Сатана внутри каждого... При чем здесь народ?
традиционного гегемонизма, и есть народы, исповедующие иные моральные
качества! Не сердитесь, но испанцы до сих пор страдают от того, что из-за
своей полуостровной изолированности, из-за того, что были отделены от
вихрей революционной Франции непроходимыми горами, отстали от прогресса...
Испанская инквизиция, подвергавшая гонению самых умных, рухнула тогда,
когда в остальной Европе об ужасах костров и камерных пыток забыли...
Поэтому вы так легко попали под власть Франко? Нет, не легко, конечно...
Но ведь он противоисторичен, следовательно, неестествен, точнее говоря,
нереален... Тем не менее он уже десять лет царствует в вашей стране... И
собирает стотысячные демонстрации в свою поддержку... И ездит по улицам и
площадям своего имени... То же и с немцами... Национальная память по сю
пору кичится далекими временами великой римской империи германской
нации... Достаточно проверенных документов той поры не сохранилось, все
больше легенды, но ведь они так заманчивы, за мифом о былом величии так
легко спрятать собственную малость и страх... Фашизм рождается страхом
перед могучим господином, который один лишь может навести порядок и отдать
приказ, как надо жить... Нация, которая учит себя фанатичному преклонению
перед былым, лишает своих детей права на выражение талантливости...
Поймите, при Гитлере не было ни одного писателя или музыканта! Он правил
механизмами... А в Испании? Сервантес писал в тюрьме, Гойя лгал владыкам,
чтобы выжить. Извините мой страх перед немцами и постарайтесь его
понять...
рождает встречное неверие.
самому себе:
отворю ему дверь.
Он просил сказать, что в Барилоче происходят странные вещи... Там
собрались те немцы, которые у Гитлера занимались обороной... Хотя нет, он
не говорил про оборону... Он сказал, что они готовили для Гитлера
оружие... Да, именно так он сказал мне.
имени, пусть ваш друг постарается поискать их в Барилоче. Готовы?
кроме вашего друга... Я поверил вам, Клаудиа, пожалуйста, не поступите со
мною бесчестно... Мне тогда будет очень сложно жить на земле... Понимаете?
Брунном, настанет иная пора вашей жизни, он, правда, особый человек,
других таких нет, с ним все видится четко, спокойно и надежно. Пожалуйста,
поверьте мне...
постарайтесь не сердиться на меня. Я, видимо, был несносен, мне стыдно за
себя... Запишите первое имя... Зайнитц... Фридрих Зайнитц... Вообще-то,
лучше бы вам это запомнить, а? - вопрошающе заметил Оссорио, наблюдая, как
женщина мучилась с написанием немецкой фамилии (это, кстати, окончательно
его успокоило, - если бы она легко написала то, что он ей диктовал, он бы,
возможно, закрылся вновь). - Зайнитц... По-немецки - Фридрих, на
кастильяно - Федерико... Инженер радиоаппаратуры, живет в Барилоче с сорок
второго года. Второй - доктор Фрибль, Эрнандо Фрибль, живет в окрестностях
Барилоче, поддерживал постоянную связь с Людовико Фрейде... Запомнили? И
третий - Зигфрид Труле.
полчаса времени.
все выяснила в Аэрогаре'...
_______________
запоминают по написанному, хотите - повторяйте про себя, я тоже не
тороплюсь, мне приятно быть с женщиной, которая так верит своему
бородатому другу, который умеет слушать как никто другой...
говорил: "могут топать". Это малыши топают своими перевязанными ножками -
топ-топ-топ, полицейские крадутся, у них отвратительные глаза, я помню их
глаза, когда работала стенографисткой в военной контрразведке, они такие
подозрительные, такие настороженные, кажется, что не верят даже самим
себе, как можно жить такой изнуряющей, боязливой жизнью?!
Прозоров Александр
Андреев Николай
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Перумов Ник